ный гвалтъ.—Пятьсотъ комаровъ задавилъ, сто комаровъ проглотилъ и самъ спитъ, какъ ни въ чемъ не бывало…
А мохнатый Миша спитъ себѣ да носомъ посвистываетъ.
— Онъ притворяется, что спитъ!—крикнулъ Комаръ Комаровичъ и полетѣлъ на медвѣдя.—Вотъ я ему сейчасъ покажу… Эй, дядя, будетъ притворяться!..
Какъ налетитъ Комаръ Комаровичъ, какъ вопьется своимъ длиннымъ носомъ прямо въ черный медвѣжій носъ,—Миша такъ и вскочилъ—хвать лапой по носу, а Комара Комаровича—какъ не бывало.
— Что, дядя, не понравилось?—пищитъ Комаръ Комаровичъ.—Уходи, а то хуже будетъ… Я теперь не одинъ, Комаръ Комаровичъ-Длинный-Носъ, а прилетѣли со мной и дѣдушка Комарище-длинное носище, и младшій братъ,—Комаришка-Длинный-Носишко! Уходи, дядя!
— А я не уйду!—закричалъ медвѣдь, усаживаясь на заднія лапы.—Я васъ всѣхъ передавлю…
— Ой, дядя, напрасно хвастаешь…
Опять полетѣлъ Комаръ Комаровичъ и впился медвѣдю прямо въ глазъ. Заревѣлъ медвѣдь отъ боли, хватилъ себя лапой по
