дулъ, расправилъ усы и проговорилъ совсѣмъ ласково:
— Вотъ что, господа… Ссориться вообще нехорошо. Да. Выберите меня мировымъ судьей, и я сейчасъ же разберу ваше дѣло…
Сидѣвшій въ щели черный тараканъ даже поперхнуля отъ смѣха.—«Вотъ такъ мировой судья… Ха-ха! Ахъ, старый плутъ, что только и придумаетъ!..»—Но молочко и кашка были рады, что ихъ ссору, наконецъ, разберутъ. Они сами даже не умѣли разсказать, въ чемъ дѣло, и изъ-за чего они спорили.
— Хорошо, хорошо, я все разберу,—говорилъ котъ Мурка.—Я ужъ не покривлю душой… Ну, начнемъ съ молочка.
Онъ обошелъ нѣсколько разъ горшечекъ съ молочкомъ, попробовалъ его лапкой, подулъ на молочко сверху и началъ лакать.
— Батюшки! Караулъ!—закричалъ тараканъ.—Онъ все молоко вылакаетъ, а подумаютъ на меня.
Когда вернулась съ рынка кухарка и хватилась молока,—горшечекъ былъ пустъ. Котъ Мурка спалъ у самой печки сладкимъ сномъ, какъ ни въ чемъ не бывало.
— Ахъ, ты, негодный!—бранила его ку-
