— Ловилъ бы мышей и ѣлъ, лѣнтяй.
— Да, хорошо это говорить, а попробовала бы сама поймать хоть одну мышь,—оправдывался Мурка.—Впрочемъ, кажется, я достаточно стараюсь… Напримѣръ, на прошлой недѣлѣ кто поймалъ мышенка? А отъ кого у меня по всему носу царапина? Вотъ какую, было, крысу поймалъ, а она сама мнѣ въ носъ вцѣпилась… Вѣдь, это только легко говорить:—лови мышей!
Наѣвшись печенки, Мурка усаживался гдѣ-нибудь у печки, гдѣ было потеплѣе, закрывалъ глаза и сладко дремалъ.
— Видишь, до чего наѣлся!—удивлялась кухарка.—И глаза зажмурилъ, лежебокъ… И все подавай ему мяса!
— Вѣдь, я не монахъ, чтобы не ѣсть мяса,—оправдывался Мурка, открывая всего одинъ глазъ.—Потомъ, я и рыбки люблю покушать… Даже очень пріятно съѣсть рыбку. Я до сихъ поръ не могу сказать, что лучше: печенка или рыба. Изъ вѣжливости я ѣмъ то и другое… Если бы я былъ человѣкомъ, то непремѣнно былъ бы рыбакомъ или разносчикомъ, который намъ носитъ печенку. Я кормилъ бы до отвала всѣхъ котовъ на свѣтѣ, и самъ былъ бы всегда сытъ…
Наѣвшись, Мурка любилъ заняться раз-
