„Вот сколько вы забрали с декабря, — сказал торговец: — „а вот посмотри, на сколько продано“. И он уперся пальцем в другую цифру, уже из двух знаков. — „Жалостно и обидно смотреть. Я видела по его лицу, что он груб и сердит. Я с радостью убежала бы, но, честное слово, сил не было от стыда. И он стал говорить: „мне, милая, это больше не выгодно“. Теперь в моде заграничный товар, все лавки полны им, а эти изделия не берут. Так он сказал. Он говорил еще много чего, но я все перепутала и забыла. Должно быть, он сжалился надо мной, так как посоветовал сходить в „Детский Базар“ и „Аладинову Лампу“.
Выговорив самое главное, девушка повернула голову, робко посмотрев на старика. Лонгрен сидел понурясь, сцепив пальцы рук между колен, на которые оперся логтями. Чувствуя взгляд, он поднял голову и вздохнул. Поборов тяжелое настроение, девушка подбежала к нему, устроилась сидеть рядом и, продев свою легкую руку под кожаный рукав его куртки, смеясь и заглядывая отцу снизу в лицо, продолжала с деланным оживлением:
— Ничего, это все ничего, ты слушай, по-
