встаем и уходим. Летика! ты останешся здесь, вернешься к вечеру и будешь молчать. Узнав все, что сможешь, передай мне. Ты понял?
— Добрейший капитан, — сказал Летика с некоторой фамильярностью, вызванной ромом; не понять этого может только глухой.
— Прекрасно. Запомни также, что ни в одном из тех случаев, какие могут тебе представиться, нельзя не говорить обо мне, ни упоминать далее мое имя. Прощай!
Грэй вышел. С этого времени его не покидало уже чувство поразительных открытий, подобного искре в пороховой ступке Бертольдда, — одного из тех душевных обвалов, из-под которых вырывается, сверкая, огонь. Дух немедленного действия овладел им. Он опомнился и собрался с мыслями только когда сел в лодку. Смеясь, он подставил руку ладонью вверх, — знойному солнцу, как сделал это однажды мальчиком в винном погребе; затем отплыл и стал быстро грести по направлению к гавани.
