— Кажется, опять каплет из крана, — перебивал сам себя Польдишок, косвенными шагами устремляясь в угол, где, укрепив кран, возвращался с открытым, светлым лицом. — Да. Хорошо рассудив, а главное не торопясь, мудрец мог-бы сказать, сфинксу: — „Пойдем, братец, выпьем, и ты забудешь об этих глупостях“. „Меня выпьет Грэй, когда будет в раю!“ Как понять? Выпьет, когда умрет, что-ли? странно. Следовательно, он святой, следовательно, он не пьет ни вина, ни простой водки. Допустим, что „рай“ означает счастье. Но раз так поставлен вопрос, всякое счастье утратит половину своих блестящих перышек, когда счастливец искренно спросит себя: рай-или оно? Вот то-то и штука. Чтобы, с легким сердцем напиться на такой бочки и смеяться, мой мальчик, — хорошо смеяться, нужно одной ногой стоять на земле, другой — на небе. Есть, еще, третье предположение: что, когда-нибудь, Грэй допьется до блаженно-райского состояния и дерзко опустошит бочечку. Но это, мальчик, было-бы не исполнение предсказания, а трактирный дебош.
Убедившись еще раз в исправном состоянии
