роге к Лиссу. Заплаканная и расстроенная Мери сказала, что идет в город заложить обручальное кольцо. Она прибавила, что Меннерс соглашался дать денег, но требовал за это любви. Мери ничего не добилась.
— У нас, в доме, нет, даже крошки с‘естного, — сказала она соседке. — Я схожу в город, и мы с девочкой перебьемся как-нибудь до возвращения мужа.
В этот вечер была холодная, ветряная погода; рассказчица напрасно уговаривала молодую женщину не ходить в Лисс к ночи. „Ты промокнешь, Мери, накрапывает дождь, а ветер, того и гляди, принесет ливень“.
Взад и вперед от приморской деревни в город составляло не менее трех часов скорой ходьбы, но Мери не послушалась советов рассказчицы. „Довольно мне колоть вам глаза, — сказала она, — и так уж нет почти ни одной семьи, где я не взяла бы в долг хлеба, чаю или муки. Заложу колечко и кончено“. Она сходила, вернулась, а на другой день слегла в жару и бреду; непогода и вечерняя изморозь сразила ее двухсторонним воспалением легких, как сказал городской врач, вызванный добросердной
