ксѣй Никитичь Трубецкой съ товарыщи велѣлъ тебя, Юрья, встрѣтить и о здоровьѣ спросить и въ приставехъ у тебя быть мнѣ, головѣ стрѣлецкому Зимѣ Волкову. И изговоря рѣчь, ѣхати съ нимъ въ городъ, гдѣ ему дворы отведены.
И Зима Волковъ встрѣтилъ Юрья Хмельницкого за городомъ и рѣчь говорилъ, и ѣхалъ съ нимъ въ городъ до дворовъ; а сотни и рейтары въ городъ ѣхали напередъ. Да съ Юрьемъ же Хмельницкимъ приѣхали: Кобренскій архимандритъ, игуменъ Каневской Іевъ Заунчковской, обозной Тимоѳѣй Носачь, судья Войсковой Иванъ Кровченко, ясаулъ Войсковой Иванъ Ковалевской; полковники: Черкаской Ондрѣй Одинець, Каневской Иванъ Лизогубъ Корсунской Яковъ Петренко, Кальницкой Иванъ Сѣрко, бывшей Прилуцкой полковникъ Иетръ Дорошенко, и сотники и ясаулы и козаки и дворовые ево Юрьевы люди. А въ городѣ отъ городцкихъ воротъ по улицѣ, которою ѣхалъ Юрьи, до двора стояли стрѣльцы и солдаты съ ружьемъ и съ знамены и съ барабаны. А на дворехъ, на которыхъ поставлены Юрьи и старшина, которые съ нимъ приѣхали, велѣно быть для береженья съ сотники стрѣльцомъ.
И того же дни бояринъ и воевода князь Алексѣй Никитичь писалъ къ товарыщемъ своимъ, къ боярину и воеводѣ къ Василью Борисовичю Шереметеву да къ окольничему и воеводѣ ко князю Григорью Григорьевичю Ромодановскому, чтобъ они для дѣлъ великого государя шли въ ГІереяславль не мѣшкая; да и къ полковникомъ, къ Нѣжинскому и къ Черниговскому и къ Прилуцкому и ко всѣмъ, которые на сей сторонѣ Днѣпра, и къ войтомъ и къ бурмистромъ и къ райцомъ и къ лавникомъ и ко всему поспольству писалъ же, чтобъ они ѣхали въ Переяславль для рады не мѣшкая.
И октября же въ 10 день присылалъ къ боярину и воеводамъ ко князю Алексѣю Никитичю съ товарыщи Юрьи Хмельницкой Войскового ясаула Ивана Ковалевского, чтобъ ему Юрью и обозному и всей старшинѣ, которые съ нимъ приѣхали, быть у нихъ, у боярина и воеводъ. И того же числа бояринъ и воеводы князь Алексѣй Никитичь съ товарыщи Юрью Хмельницкому и обозному и всей старшинѣ у себя быть велѣли. И какъ Юрьи Хмельницкой и съ нимъ обозной и вся старшина къ боярину и воеводамъ ѣхали, и по улицѣ до двора, на которомъ стоялъ бояринъ князь Алексѣй Никитичь, стояли стрѣльцы съ ружьемъ. А какъ взъѣхали на дворъ и пришли въ избу, и бояринъ и воевода князь Алексѣй Никитичь говорилъ Юрью Хмельницкому: вѣдомо великому государю царю и великому князю Алексѣю Михайловичю, всеа Великія и Малыя и Бѣлыя Росіи самодержцу и многихъ государствъ и земель восточныхъ и западныхъ и сѣверныхъ отчичю и дѣдичю и наслѣднику и государю и облаадателю, его царскому пресвѣтлому величеству, что ты, Юрьи, помня его великого государя премногую милость и жалованье къ отцу своему къ гетману къ Богдану Хмельницкому и къ себѣ, служишь ему великому государю, его царскому пресвѣтлому величеству, а ни къ какимъ прелестямъ не приставалъ; и великій государь, его царское пресвѣтлое величество, жалуетъ тебя Юрья за твою службу милостиво похваляетъ; и тебѣ бъ, Юрью, видя великого государя премногую милость и жалованье къ себѣ, и впредь ему великому государю служить вѣрно такъ же, какь ему великому государю ,служилъ вѣрно отецъ твой гетманъ Богданъ Хмельницкой. И Юрьи Хмельницкой на милости великого государя билъ челомъ. А обозной и полковники и всѣ начальные люди били челомъ великому государю царю и великому князю Алексѣю Михайловичю, всеа Великія и Малыя и Бѣлыя Росіи самодержцу, чтобъ великій государь, его царское пресвѣтлое ве-
