даря милости били челомъ, и обѣщались быти подъ ею великого государя самодержавною высокою рукою въ подданствѣ на вѣки неотступно и служить ему великому государю вѣрно и всякого добра хотѣть безо всякіе хитрости, и противъ ево великого государя непослушниковъ стояти и съ ними битись не щадя головъ своихъ. И того же часу велѣлъ полковникъ Тимоѳѣй Цецара стрѣлять изо всего наряду, что есть въ Переясловлѣ. А объявя великого государя милость бояринъ и воеводы князь Алексѣй Никитичь съ товарыщи полковнику Тимоѳѣю Цецурѣ и всѣмъ Переясловскимъ жителемъ духовного чину и мирского, стали въ городѣ во дворехъ, и на караулехъ велѣли быть стрѣльцомъ.
И сентября же въ 28 день боярину и воеводѣ князю Алексѣю Никитичу съ товарыщи Переяславской полковникъ Тимоѳѣй Цецура подалъ семь листовъ, каковы писали къ гетману къ Ивану Беспалому и къ нему, Тимоѳѣю, Юрьи Хмельницкой да за-Днѣпрскихъ полковъ обозной Тимоѳѣй Носачь и тѣхъ полковъ полковники, Черкаской Андрѣй Одинецъ, Каневской Иванъ Лизогубъ, Кальницкой Яковъ Петренко, Бѣлоцерковской Иванъ Кровченко, Паволоцкой Иванъ Богунъ, Уманской Михайло Хоненко, и Григорей Гуляницкой; а сказалъ полковникъ: привезли де къ нему тѣ листы изъ-за Днѣпра сотникъ съ козаки. И сотникъ и Черкасы, которые тѣ листы къ Переясловскому полковнику къ Тимоѳѣю Цецурѣ привезли, въ роспросѣ сказали, что за-Днѣпрскіе полки на Росавѣ съ рады учинили гетьманомъ Юрья Хмельницкого, и знамя и булаву и печать и всякіе дѣла Войсковые у Выговского взяли и отдали Юрью; а Ондрѣя де Потоцкого и съ нимъ Ляховъ и Сербовъ и Волоховъ и Мутьянъ изъ государевыхъ Черкаскихъ городовъ изъ-подъ Хвастова выслали въ Польшу; а измѣнникъ де Ивашко Выговской поѣхалъ въ Чигиринъ, и взявъ жену, пойдеть въ Польшу же; только де Черкасы ево стерегутъ, чтобъ онъ у нихъ не ушолъ; а Юрьи де Хмельницкой и за-Днѣпрскіе полковники съ полки стоять за Днѣпромъ въ Иржищевѣ, отъ Переяславля въ дватцати верстахъ; а Татаръ де при Юрьѣ Хмельницкомъ нѣтъ. И бояринъ и воевода князь Алексѣй Никитичь съ товарыщи послали къ Юрью Хмельницкому Путивлца Зиновья Яцына и съ нимъ писали, чтобъ онъ Юрьи, паметуя великого государя премногую милость и жалованье къ отцу своему къ гетману къ Богдану Хмельницкому и къ себѣ, великому гогосударю служилъ вѣрно, и за-Днѣпрскихъ всѣхъ полковъ полковникомъ и всей старшинѣ и черни говорилъ и великого государя милостію ихъ обнадеживалъ, чтобъ они то же учинили, какъ и Переяславской и Нѣжинской и Черниговской и всѣ полки сее стороны Днѣпра учинили, великому государю въ винахъ своихъ повиновеніе принесли и учинились бы у великого государя въ вѣчномъ подданствѣ попрежнему. Да и къ полковникомъ ко всѣмъ и ко всей старшинѣ и черни за-Днѣпрскихъ всѣхъ полковъ бояринъ и воеводы князь Алексѣй Никитичь съ товарыщи писали же съ Зиновьемъ же Яцынымъ, чтобъ они были у великого государя въ вѣчномъ подданствѣ попрежнему, въ прежнихъ своихъ правахъ и вольностяхъ. И къ великому государю царю и великому князю Алексѣю Михайловичю, всеа Великія и Малыя и Бѣлыя Росіи самодержцу, о томъ о всемъ писано и листы посланы съ Протасьемъ Неплюевымъ сентября въ 30 день.
И октября въ 1 день къ боярину и воеводамъ ко князю Алексѣю Никитичю съ товарыщи приѣхалъ Путивлецъ Зиновей Яцынъ, да съ нимъ же Зиновьемъ прислалъ Юрьи Хмельницкой и за-Днѣпрскихъ полковъ полковники полковника Петра Дорошенка да съ нимъ изо всѣхъ полковъ сотниковъ съ листами. И говорилъ боярину и воеводамъ князю Алексѣю
