Отъ царя и великаго князя Алексѣя Михайловича, всеа Великія и Малыя и Бѣлыя Росіи самодержца, въ Кіевъ боярину нашему и воеводѣ Василью Борисовичю Шереметеву. Въ нынѣшнемъ во 167-мъ году писалъ ты къ намъ, великому государю, съ стряпчимъ съ Иваномъ Свіязевымъ о съѣздѣ съ гетманомъ Иваномъ Выговскимъ и что онъ хотѣлъ къ тебѣ въ городъ для нашихъ великаго государя дѣлъ приѣхать, и ты ево безъ нашего великаго государя указу въ городъ и съ малыми людми пустить не смѣлъ, а онъ намъ великому государю въ винахъ своихъ бьетъ челомъ и проситъ у насъ великаго государя милости. А стряпчей Иванъ Свіязевъ извѣщалъ намъ, великому государю, по твоему приказу: только тебѣ съ гетманомъ съ Иваномъ Выговскимъ въ Кіевѣ не видѣться и о нашихъ великаго государя дѣлехъ одинъ на одинъ не переговорить, и междоусобію въ Малой Росіи не успокоитьца. И какъ къ тебѣ ся наша великаго государя грамота придетъ, и ты бъ всякими мѣрами промышлялъ, чтобъ тебѣ съ гетманомъ съ Иваномъ Выговскимъ въ Кіевѣ видѣться и о нашихъ великаго государя дѣлехъ переговорить, какими бъ мѣрами междоусобіе успокоить. Писанъ на Москвѣ, лѣта 7167-го, декабря въ 21 день.
Черневая. Свіязевъ прежде два раза вмѣсто стряпчаго написанъ былъ жильцомъ. На оборотѣ внизу помѣчено: Отпущена великаго государя грамота съ стряпчимъ съ Иваномъ Свіязевымъ декабря въ 21 день.
107. — 1659, февраля 7. Тайный наказъ находившемуся съ Московскимъ войскомъ въ Южной Руси боярину князю Трубецкому о средствахь къ прекращенію тамъ кровопролитія и присоединенію гетмана Выговскаго опять въ подданство Московскому царю, на основаніи широкихъ уступокъ требованіямъ гетмана.
167 г. февраля въ 3 день, указалъ великій государь царь и великій князь Алексѣй Михайловичь, всеа Великія и Малыя и Бѣлыя Росіи самодержецъ, и бояре приговорили писать къ боярину ко князю Алексѣю Никитичю Трубецкому, чтобъ онъ послалъ отъ себя кого пригоже къ гетману къ Ивану Выговскому и писалъ къ нему отъ себя, что по указу великаго государя велѣно ему, боярину, съ нимъ гетманомъ съѣхатца и договоръ учинить о пренятіи крове христіянскія и какъ бы междоусобіе и разлитіе крови христіянскія успокоити и бусармановъ бы до конечного христіянского раззоренія не допустить, и по прежнему бъ у великаго государя былъ онъ, гетманъ, въ подданствѣ, а онъ бояринъ отъ великаго государя посланъ о тѣхъ дѣлехъ съ милостивымъ разсмотрѣніемъ, и онъ бы гетманъ безо всякого опасенія съ нимъ бояриномъ съѣхался, и вспаметовалъ бы свое крестное цѣлованье и клятву и премногую къ себѣ великаго государя милость и, отложа всякое сомнѣніе, приступилъ къ доброй згодѣ. А начати бъ то доброе и Богу годное дѣло такимъ способомъ: ратныхъ людей на обѣ стороны розвесть безъ крови и Татаръ вывесть. И буде гетманъ на то доброе дѣло будетъ склоненъ, а учнетъ говорить, что онъ о добромъ дѣлѣ съ бояриномъ съѣхатца готовъ, только опасаетца, потому что многіе крови по ссорамъ учинились, и чтобъ о вольномъ съѣздѣ и розъѣздѣ и во всякой хитрости учинить вѣра, — и боярину князю Алексѣю Никитичю и о томъ договоръ учинить и велѣть вѣритьца за себя и за товарыщей своихъ и за ратныхъ людей во всякой хитрости дворянину, смотря по тамошнему дѣлу, кому пригоже. А за нево бъ, гетмана, и за полковниковъ, и за всѣхъ ратныхъ люден и за чюжеземцовъ, которые при немъ, во всякой хитрости вѣра учинить отцу ево гетманову или брату ево. И о мѣстѣ, гдѣ съѣхатьца, и въ сколькихъ людехъ, о томъ договоритьца же; а чтобъ учинить неизмотчавъ,
