же и съ Татары, чтобъ изъ Кіева боярина и воеводъ выслать вонъ, а городъ, которой по указу царского величества въ Кіевѣ здѣланъ, разорить и розметать; а будетъ не вышлють, и ево въ Кіевѣ осадить.
И подьячей говорилъ: великому государю нашему, его царскому величеству, ево гетманова служба и радѣнье вѣдома; какъ еще онъ былъ при гетманѣ Богданѣ Хмельницкомъ, и онъ и въ тѣ поры великому государю нашему, его царскому величеству, служилъ и гетмана Богдана Хмельницкого и все Войско Запорожское на всякое добро приводилъ по своему обѣщанію, какъ онъ, гетманъ, обѣщался съ гетманомь съ Богданомъ Хмельницкимъ по святой непорочной евангильской заповѣди при бояринѣ и дворецкомъ и намѣсникѣ Тверскомъ при Васильѣ Васильевичѣ Бутурлинѣ съ товарыщи, и послѣ того при окольничемъ и оружейничемъ и намѣсникѣ Ржевскомъ при Богданѣ Матвѣевичѣ Хитрово, что ему, гетману, во всемъ великому государю нашему, его царскому величеству, служить и всякого добра хотѣть и Войско Запорожское ото всякого дурна унимать. А нынѣ онъ, гетманъ, собралъ войско и, призвавъ къ себѣ Татаръ многихъ людей, и хочетъ итти за Днѣпръ; и то знатно, что онъ идетъ на государевы украинные городы войною; а брата своего Данила съ Татары жъ посылаетъ къ Кіеву, чтобъ изъ Кіева боярина и воеводъ, Василья Борисовича Шереметева съ товарыщи, и государевыхъ ратныхъ людей выслать вонъ и городъ разорить. И того было ему, гетману, и мыслити нельзѣ, не токмо что говорить. Бояринъ и воеводы Василей Борисовичь Шереметевъ съ товарыщи въ Кіевъ и окольничей и воевода князь Григорей Григорьевичь Ромодановской съ государевыми ратными людмн посланы въ ево государевы Черкаскіе городы по ево гетманскому челобитью и по писму, а не для войны. А что пишутъ къ нему, гетману, изъ розныхъ полковъ полковники и сотники и ясаулы о смутѣ государевыхъ ратныхъ людей, и тѣмъ было писмамъ вѣрить ему, гетману, нечево.
И гетманъ говорилъ: писалъ де онъ къ великому государю, къ его царскому величеству, на Пушкаря не по одно время, и государевы де милости къ нему, гетману, многое время не бывало, и съ Пушкаремъ де онъ управился собою. И какъ де въ Войскѣ своевольники почели было униматься, и по ево де государеву указу присланъ въ ево государевы Черкаскіе городы окольничей и воевода князь Григорей Григорьевичь Ромодановской и принялъ къ себѣ въ полкъ многихъ своевольниковъ и держитъ ихъ у себя; и какъ де по указу царского величества велѣно ему, князю Григорью, изъ Прилуцкого полку уступить, и ево де полку государевы ратные люди, идучи по дорогѣ, въ селѣхъ и въ деревняхъ многихъ людей били и грабили, и всякое насильство и грабежъ чинили, и въ поляхъ хлѣбъ весь потолочили.
И подьячей говорилъ, что по указу великого государя нашего, его царского величества, посланъ къ нему, гетману, окольничей и воевода князь Григорей Григорьевичь Ромодановской съ ратными людьми, и онъ, гетманъ, къ окольничему о оборони на Пушкаря не писалъ и самъ къ нему не пошелъ; а про иныхъ своевольниковъ, про которыхъ онъ, гетманъ, говорилъ, того ему, Якову, подлинно невѣдомо, а слышелъ онъ, Яковъ, что окольничей князь Григорей Григорьевичь возитъ съ собою Барабаша для того, что хотѣлъ ево отдать ему, гетману, и онъ, гетманъ, съ окольничимъ и воеводою не видался. А по указу великого государя нашего, его царского величества, въ полкѣхъ у бояръ и воеводъ царского величества ратнымъ людемъ заказъ учиненъ крѣпкой подъ смертною казнью, чтобъ никто ни съ кѣмъ никакихъ задоровъ не чинили и никово ничѣмъ не обидили, и своихъ и конскихъ кормовъ ни у кого даромъ
