ного полатного человѣка безчестити не годилось.
И гетманъ говорилъ, что ему, гетману, сказываютъ его гетмановы посланцы всѣ, которые бываютъ на Москвѣ у великого государя, у его царского величества.
И діакъ Василей говорилъ: говорятъ посланцы твои тебѣ, и все на ссору, пьяницы и баламуты, не хотя тебя видѣть въ милости великого государя нашего, его царского величества; великій государь нашъ, его царское величество, къ тебѣ, гетману, и ко всему Войску Запорожскому щедръ и милостивъ, и тебѣ бъ во всемъ быти надежну на милость великого государя нашего, его царьского величества, а смутнымъ и ссорнымъ ничьимъ рѣчемъ, которые тебя не хотятъ видѣти въ милости у великого государя нашего, у его царского величества, не вѣрить и ни на какіе злохитрые прелести не прельщатися, а во всемъ быти надежну на милость великого государя нашего, его царского величества.
И простясь съ гетманомъ, пошелъ къ себѣ на станъ.
Того жъ дни приходилъ къ діаку къ Василью Михайлову войсковой судья Ѳедоръ Лобода да Чигиринской старой козакъ Ѳедоръ Коробка, и говорили: по старой де знаемости пришли они къ нему, діаку къ Василью, проститьца. А въ розговорныхъ рѣчехъ говорили: гетманъ де Иванъ Выговской конечно положилъ на той мѣрѣ, что отпустить тебя къ великому государю, къ его царьскому величеству; а полковники де, Корсунской Иванъ Краховецкой и Черкаской Ѳедоръ Джулай, и Павелъ Тетеря приговаривали тебя задержать и отдати Татаромъ; а Татаровя де безпрестани о томъ гетману докучали, чтобъ тебя гетманъ велѣлъ имъ отдать; и гетманъ де отговаривался тѣмъ, что посылаетъ тебя въ Чигиринъ работать, города дѣлать. Да Ѳедоръ Лобода тихо говорилъ: всѣхъ пуще завотчикъ въ измѣнѣ Павелъ Тетеря: нынѣшнее де лѣто все прожилъ въ Корцовѣ, съ Ляхами смовлялся, чтобъ какъ высвободитца изъ подданства у царского величества.
И діакъ Василей говорилъ: иже аще кто зло совѣщеваетъ на благодателя своего, разоритъ и Господь, яко съ нами Богъ! Надобно то вамь, людемъ честнымъ и знатнымъ и въ лѣтехъ совершеннымъ, стоять въ правдѣ и памятовать присяга своя, и такихъ воровъ и измѣнниковъ отъ такіе шатости унимати; а они за такіе дѣла и за клятвопреступленіе по своему злодѣйству и месть отъ Бога пріимутъ.
Сентября въ 7 день приходилъ къ дьяку къ Василью Немиричь да Нѣмчинъ Данило, и говорили: прислалъ де ихъ гетманъ Иванъ Выговской, а велѣлъ тебѣ сказать, что отпускъ тебѣ будетъ нынѣшняго числа, и листъ кь великому государю, къ его царскому величеству, готовъ и приставы и провожатые и подводы готовы жъ. И діакъ Василей говорилъ, что онъ ѣхать къ великому государю, къ его царскому величеству, готовъ. Да спрашивалъ Немирича: сказывалъ ему козакъ Яцковской, которой живетъ при гетманѣ, что ѣхати на Гадичь, на Рашевку, на Миргородокъ, на Лубны, и та дорога не къ Путивлю, къ Чигирину; а отъ сѣхъ мѣстъ до Ромна только пять миль, и пристойно ѣхати на Ромонъ, къ Путивлю ближе и податнѣе, и гетманъ бы велѣлъ проводить отселѣ до Ромна, а съ Ромна до Путивля. И Немиричь и Данило говорили: хотя будетъ съ сѣхъ мѣстъ до Ромна ѣхати сручнѣе и податнѣе, только будетъ ѣхать черезь Татарскіе полки, и Татарове бъ пути не прешкодили и дурна какова не учинили; и гетманъ, опасаючи того, велѣлъ проводить на тѣ городы и мѣста, гдѣ Татаръ нѣтъ, и хотя будетъ ѣхати и далѣ, только будетъ здорово и безстрашно.
И того жъ часу пришелъ подписокъ Борисовичь и сказалъ, что гетманъ Иванъ Выговской проситъ до себя. И дьякъ Василей пошолъ къ гетману, и гетманъ, давъ листъ свой къ велико-
