ровье; дожидаюся рады, я де и булаву покину, а самъ пойду въ Волохи или въ Сербы, или въ Мутьяне: они де мнѣ будутъ ради. Великій де государь нашъ насъ жаловалъ, а нынѣ де вѣритъ воромъ, которые ему, государю, не служивали, на степи ево государевыхъ людей побивали и казну грабили, тѣхъ же жалуетъ, посланцовъ ихъ приймаетъ, давъ имъ деньги и соболи, отпускаетъ къ Пушкарю и къ Барабашу; а тѣхъ де было бунтовщиковъ надобно прислать въ Войско Запорожское.
И того жъ, гвсударь, числа приходилъ ко мнѣ, холопу твоему, Самойло Выговской, а въ розговорѣ говорилъ: великое де сумнѣнье въ Войскѣ Запорожскомъ, чаютъ де тово, что царьское величество Пушкарю поволилъ; Пушкарь де говоритъ, что у нихъ во всемъ Войскѣ быть государевымъ воеводамъ; чаять де тово, что никакъ не замолчатъ, только де государевымъ воеводамъ быть. Было де то и при короляхъ Польскихъ, что были Ляцкіе полковники, а съ ними Ляховъ человѣкъ по десяти: за то де и межьусобье стало, полковниковъ де и Ляховъ побили.
И майя, государь, въ 16 день присылалъ меня, холопа твоего, гетманъ звать къ себѣ обѣдать, и я, холопъ твой, у нево былъ, и гетманъ пилъ чашу про твое великого государя многолѣтиое здоровье. А какъ я, холопъ твой, у нево гетмана ѣлъ, и сидя за столомъ гетмалъ говорилъ прежніе свои рѣчи: никакъ де было Пушкарю и Барабашу никакихъ грамотъ не давать. Да говорилъ: обычей дѣ у васъ таковъ, чтобъвсе учинить по своей волѣ, и первые де бунты зачелись въ Войскѣ отъ посланца царьского величества отъ Ивана Желябовского, какъ посыланъ былъ къ Ракоцѣ. И при короляхъ де Польскихъ такъ же было: какъ почали было вольности наши ломать, такъ за то и стало. Да говорилъ, что въ Колонтаевѣ задержаны козаки и Сербяны, терпятъ де муку такую, что и вязнемъ такой пуки нѣтъ. И клялся: воистинно де царьское величество про то вѣдаетъ! Да въ Путивлѣ былъ Михалко Стрынжа съ товарыщи, и ихъ де подержавъ да отпустили; такихъ де было прислать въ Войско Запорожское, такъ бы де всѣ бунты унялись.
И я, холопъ твой, ему гетману говорилъ, что онъ кленетца не дѣломъ: никакъ тебѣ великому государю до ево посланцовъ про козаковъ и Сербенъ, что они задержаны въ Колонтаевѣ, было не извѣсно: задержаны они были безъ твоего великого государя указу; а какъ били челомъ тебѣ великому государю посланцы ево, и ты, великій государь, ихъ пожаловалъ велѣлъ освободить, а воеводъ велѣно перемѣнить, и о томъ твой великого государя указъ посланъ съ нарочными гонцы наскоро. А Михалко Стрынжа съ товарыщи изъ Путивля утекли, а не отпущены; а Иванъ Желябовской никакихъ бунтовъ не заводилъ, сами къ нему козаки приходили.
И противъ всѣхъ ево рѣчей я, холопъ твой, ему, гетмана противъ которой статьи, что говорилъ, и про все тебѣ великому государю извѣсно будетъ по статейному списку.
А гетманъ пошолъ на Плотавского полковника на Мартына Пушкаря изъ-подъ Голтвы къ стану майя въ 17 день, а съ нимъ Татарове Карачь-бей; а сказываютъ, государь, съ нимъ и съ мурзами шесть тысечь Татаръ; да полковники: Переясловской, Черкаской, Каневской, Уманской, Ирклеевской, и тѣ не со всѣми полки; а иные де полковники идутъ къ нему послѣ. А Бѣлацерковской полковникъ поѣхалъ изъ обозу назадъ; а Корсунской полковникъ остался дома, а вмѣсто ево наказной полковникъ съ гетманомъ; а Нѣжинской и Прилуцкой полковники стоятъ около Лубень. А какъ, государь, тѣ полковники пришли къ Лубнямъ, и города Лубень жители почаели того, что они пришли на нихъ войною: въ городѣ заперлись, а тѣ полки прошли сильно сквозь городъ, а полковникъ Лубенской Павелъ утекъ, а пѣхоту ево тѣ полки посѣкли,
