шего людей простыхъ побунтованья. Однако Богъ всемогущій, будучи исстинный, хотячи ему за дѣла ево воздати, какъ уходилъ до Полтавы, нашолъ на нашихъ, взялъ не злое наказанье, что и таборъ и ормати исъ корогвами полковыми и съ литавры потерялъ, сверхъ того людей невинныхъ и оманенныхъ его воровствомъ великую часть выгубилъ. Довольно мнѣ, что я и при таковой Божіей помощи желаю себѣ, чтобъ, кровь христіанская не проливаючи, какъ ни есть межъ нами пришло до згоды, чтобъ есмя потомъ купно съ войскомъ всѣ на инного непріятеля, его царского величества, во время случая были готовы. Но какъ видимъ, что сатана сердцемъ его завладѣлъ, тогда такъ дѣлаетъ, что не накланяючися до повелѣніе его царского величества, до покоры и послушаніе, въ большое бунтовство приходитъ, подданныхъ его царского величества и все войско на погибель насильствомъ приводячи. А милость твоя совѣтовалъ еси ему совѣтомъ, на которой дѣла его ни коею мѣрою не здаютца; тогда я вашей милости объ моей невинности, что не моею виною кровь христіянская проливаетца, долженъ есмь о моемъ здравіи промышлять. Только милости твоей прилѣжно прошу, чтобъ еси, въ Голтвѣ будучи, не скучалъ, что я часто буду вѣдомо тебѣ чинити всякіе вѣсти и тщаніе буду имѣти, какъ бы еси вскорѣ до его царского величества былъ отпущенъ съ утѣшными вѣстьми. А нынѣ извѣщаю тебѣ, что я никакихъ городовъ его царского величества имать не хочю, но и паче и ту орду тотчасъ есмя отпустилъ бы, только бъ Пушкарь опамятовался, больши миромъ не хотѣлъ мутить. По семъ пріязнь милости твоей прилѣжно вручаемся. Данъ въ таборѣ подъ Полтавою, дня 19 мая, 1658 г.
Милости твоей всего добра желательный пріятель Иванъ Выговскій, гетманъ Войска его царского величества Запорожского.
Письмо озаглавлено: Списокъ съ Бѣлоруского листа, что прислалъ къ великому государю царю и великому князю Алексѣю Михайловичю, всеа Великія и Малыя и Бѣлыя Росіи самодержцу, Путивльской воевода стольникъ Григорей Зюзинъ въ нынѣшнемъ во 166-мъ году, мая въ « » день, что писалъ гетманъ къ стольнику къ Петру Скуратову.
II. Стольнику Петру Дмитреевичю Скуратову здоровья доброго отъ Господа Бога желаемъ.
Во удивленіе намъ твоя, пріятеля нашего, кручина, о которой пишешъ ко мнѣ, что о дѣлахъ его царского величества присланъ будучи, нынѣ въ Голтвѣ отъ насъ оставленъ. Или лутше бы было, чтобъ еси, при насъ будучи, пришолъ до какова страху и, чего Боже соблюди, отъ злыхъ людей оскорбленіе, которые на писаніе наше, многожды до нихъ писаные, не смотречи, по прежнему въ упрямствѣ стоятъ и подъ войско наше подъѣзды съ грозами присылаютъ? То подлинно разумѣемъ, что лутче стоите за одного Пушкаря, нежели за насъ и за все Войско и старшину, которые вѣрные, нежели онъ, служили его царскому величеству, что Пушкарь никаковы прислуги, которую бъ прислугу учинить его царскому величеству, развѣ ту, что людей царского величества надъ Донцемъ рѣзывалъ. А Войско и нынѣ вѣрно и желателно его царскому величеству работаетъ, не желѣючи противъ всякого непріятеля царского и здоровья; а Пушкарь и нынѣ пожегъ загородные дворы и иные учиня грабежи, готовитца насъ воевать. Однако онъ праведенъ съ своими злостями, а мы съ правдою мѣста не имѣемь; онъ и сродичей моихъ и козаковъ многихъ побилъ, людей съ женами и съ дѣтми помучилъ, и становитца чистъ у васъ; а я никого меньшаго не троня и перстомъ, обвиненъ. Ужъ то втретье Пушкарь на насъ идетъ, росписавъ бунтовные листы; а мы указу его царского величества берегучи, все то терпѣли,
