объяснилъ, что оригинальную музыку, которую я слышу, производятъ летающіе надъ нами вертящіеся голуби, благодаря особаго рода свисткамъ, прикрѣпленнымъ къ ихъ хвостамъ. Свистки эти дѣлаются изъ самаго легкаго матеріала, продставляютъ большое разнообразіе въ величинѣ, формѣ и по числу свистящихъ трубочекъ, которыхъ бываетъ отъ трехъ до семи въ каждомъ; а принципъ вездѣ одинъ и тотъ же, т.‑е. обыкновеннаго свистка; звуки же происходятъ отъ сопротивленія воздуха во время быстраго полета голубей. Для прикрѣпленія ихъ расщепляютъ одно изъ хвостовыхъ перьевъ и продѣвъ черезъ эту щель тонкую ножку свистка, имѣющую маленькую дырочку, вкладываютъ въ послѣднюю тоненькій клинышекъ вродѣ колесной чеки. Первоначально, говорятъ, эти свистки имѣли другое назначеніе, а именно предохраненіе голубей отъ хищныхъ птицъ, а потомъ превратились въ оригинальные музыкальные инструменты. Пекинцы, какъ видно, большіе охотники до этой музыки, потому что почти во всѣхъ концахъ столицы раздается этотъ дрожащій мелодичный свистъ, не лишенный нѣкоторой прелести.
Возвращаясь назадъ, мы остановились у одной изъ башенъ, построенной надъ воротами, черезъ которыя проходитъ самая главная улица Пекина Хо-Да-Мынь. Она была переполнена людьми всякаго рода, и въ это время по ней проходила богатая похоронная процессія; мы остались тутъ, пока вся она не прошла передъ нашими глазами. Процессія растянулась по крайней мѣрѣ на версту, но она не представляла одной непрерывной массы людей, а всѣ участвовавшіе въ ней шли отдѣльными группами на нѣкоторомъ разстояніи одна отъ другой, каждая въ своей особенной роли: одни несли какіе-нибудь символическіе знаки — флаги, зонтики особаго рода, какъ выраженіе извѣстнаго званія покойнаго; другіе имѣли въ рукахъ мѣдные «ло», въ которые колотили весьма усердно палками, но даже звуки мѣди не могли заглушить раздирающаго душу воя наемныхъ плакальщицъ; третьи сопровождали два паланкина и экипажъ, принадлежавшіе умершему; четвертая группа, наконецъ, несла его тѣло въ гробу подъ балдахиномъ, уставленнымъ на огромныхъ тяжелыхъ носилкахъ. Въ этой послѣдней группѣ участвовало человѣкъ шестьдесятъ, которые всѣ были одѣты въ одинаковое платье зеленаго цвѣта съ большими кругами яркихъ цвѣтовъ. За гробомъ въ нѣсколькихъ повозкахъ ѣхали родственники и друзья покойнаго въ бѣлыхъ, т.‑е. траурныхъ, одеждахъ. Это зрѣлище, печальное по своему существу, имѣло по внѣшнему виду скорѣе веселый торжественный характеръ: столько здѣсь было громкихъ звуковъ, столько блеска и яркихъ цвѣтовъ, необыкновенно оживлявшихъ картину; и самый катафалкъ былъ наряднѣе всего: онъ весь обитъ пунцовой шелковой матеріей, а на верху и по угламъ онъ имѣлъ позолоченныя украшенія, отъ которыхъ расходились на четыре
