но нашимъ колѣнямъ, пока мой товарищъ, сидѣвшiй рядомъ съ хозяиномъ, не вытягиваетъ его цѣликомъ изъ-подъ носа сосѣда.
Добродушный арабъ-старичокъ предпочитаетъ утереться полами собственнаго халата, не рѣшаясь безпокоить „москова“. Мы возвращаемся въ прiемную, гдѣ насъ снова ждетъ кофе, шербетъ и душистые кальяны. Около часа проходитъ въ бесѣдѣ за довольно наивной политикой. Наконецъ, стараясь покончить съ щекотливыми темами, я прошу показать намъ устройство арабскаго дома, которое насъ, европейцевъ очень интересуетъ. Хозяинъ любезно соглашается, и, набросивъ на плечи шерсятяной плащъ, выходитъ за нами во внутреннiй дворъ, огороженный строенiями. Бѣлые голуби стаей слетаютъ съ парапета плоской кровли, куры радостно привѣтствуют наше появленiе. Въ густой тени вдоль стѣнъ и заборовъ мирно отдыхаютъ сѣрые ослики. Черная, длинноухая коза съ козленкомъ ощипываетъ здѣсь же свѣжiе побѣги курай-травы; ручной фазанъ обрушивается неожиданно съ вѣтки стараго сикомора, громкимъ хлопаньемъ крыльевъ спугивая козлиное семейство. Отпечатокъ довольства и достатка сквозитъ на всемъ хозяйствѣ. Мы съ любопытствомъ заглядываемъ во всѣ уголки, осматриваемъ конюшню без всякаго признака стойлъ или денниковъ, не пропуская даже каменнаго навѣса надъ ометомъ маисовой соломы. А молодой хозяинъ глядитъ на насъ, самодовольно улыбаясь, и наконецъ приглашаетъ на „леванъ“, куда слуги вынесли уже мягкiе ковры и мутаки. Сирiйскиiй домъ унаслѣдовалъ всѣ характерные признаки палатки номада. Онъ такъ же простъ по обстановкѣ, такъ же не замысловатъ по устройству. Обыкновенно продолговатый по формѣ главный домъ зажиточнаго араба ставится такъ, чтобы дворъ и холодныя постройки примыкали къ нему, образуя отовсюду замкнутый четыреугольникъ. Стѣны, вершковъ семи толщиной, выводятся на высоту до шести аршинъ изъ грубо отесанного камня мѣстной ломки. Желотвато-сѣрый колоритъ зданiя съ узкими прорѣзами оконъ, ревнимо оберегаемыхъ жалюзи, и цѣпкая зелень тропическаго плюща, заткавшаго всѣ карнизы, углы и балюстрады ползучими лопастями, перемѣшанными съ черными гроздьями ягодъ, придаютъ постройкѣ своеобразный колоритъ, несравнимый съ обычными постройками нашей европейской архитектуры. Сзади, къ стѣнѣ, обращенной въ глубину двора, примыкаютъ внутреннiя жилыя комнаты, спальни, дѣтскiя - такъ называемая женская половина, святилище, недоступное ничьимъ взорамъ, кроме домовладыки и его семейства. Плоская терраса, замѣняя крышу, служитъ вмѣстѣ и прохладнымъ убѣжищемъ послѣ заката, гдѣ на мягкихъ коврахъ, наслаждаясь съ высоты панорамой, любятъ нѣжиться восточныя дамы, окруженныя играющими дѣтьми и прислужницами. Невидимыя для идущихъ и ѣдущихъ внизу по улицѣ, онѣ проводятъ здѣсь лучшiе
