ким выводам. А. дал Б. в бессрочный заем 100 р. и, не требуя удовлетворения, через некоторое время умирает. Затем проходит, положим, 100 лет, сменяется несколько поколений, и наконец один из преемников А. требует от одного из преемников Б. возврата 100 р. Ответчик отказывается удовлетворить требование, а кредитор не дает хода иску, который теперь будет погашен только еще через 30 лет. Такой последовательный вывод из рассматриваемого воззрения прямо противоречит самому основанию исковой погасительной давности, установленной для того, чтобы внести мир и уверенность в непоколебимой устойчивости правового порядка. Итак, течение исковой давности начинается с момента установления обязательства in faciendo, в частности — с момента заключения договора бессрочного займа (см. Vangerow. Von welchem Zeitpunkte beginnt die Verjährung der Darlehensklage? в Archiv für civ. Praxis. Bd. 33 п. 12). С этим воззрением согласно и чтение источников: L. 94 § 1 D. 46, 3; L. 1 § 22 D. 16, 3. За оспариваемое же мнение будет только одно логическое основание, а именно: при бессрочных займах, в особенности, имеется в виду оставить заемную сумму в руках должника на более или менее продолжительное время.
Когда обязательство, напр., заем, установлено с оговоркой «по предъявлению к уплате», то между этими случаями и теми, когда обязательство установлено без всякой оговорки об обратной уплате, нет никакого различия[1]; а поэтому течение исковой давности и тут начинается с момента установления обязательства.
Некоторые писатели (см. Thon. Ueber die Verjährung einer auf Kündigung stehenden Forderung в Linde’s Zeitschr. Bd. 8 п. 8) специально для этих случаев ведут начало давности с момента предъявления к уплате. На это можно повторить уже вышесказанное, а именно, что этим воззрением открывается возможность вчинять иск через сотни лет, если б за это время не совершено было предъявление к уплате.
При обязательствах до предъявления с обозначением срока уплаты от предъявления, — напр., возвратить заемную сумму по предъявлению через три месяца, — должно считать начало исковой давности точно также с момента установления обязательства.
Писателям, которые в этих случаях относят момент actionis natae к моменту предъявления и истечения срока, следует сделать вышеприведенное возражение о несовместимости этого воззрения с общим назначением исковой давности (см. Unger. Oesterr. Privatr. 2 р. 410 п. 6; Windscheid. Pandekt § 107 п. 9).
- ↑ См. L. 48 D. 45, 1.
