необходимого элемента для данного юридического акта (напр., деятельность писца при составлении духовного завещания) и наоборот, юридический элемент иногда имеет только фактическое значение (напр., воля, не выраженная в требуемой форме). Держась необходимого предположения всякой юридической сделки, воли, мы легко объясняем себе представление римских юристов о нунции. Из сопоставления его с письмом следует, что нунций является простым органом чужой воли, направленной на одно из изменений в сфере конкретных прав, т. е. главным образом на установление и прекращение прав, тогда как представитель определяет эти изменения своею собственною волею. Теперь можно считать это основное различение за господствующее. (Из спец. труд. см. Laband cit. р. 189—193; Zimmermann. Die stellvertretende Negotiorum gestio, p. 24; Curtius в Archiv f. civil. Praxis 58, p. 71—75).
Спор идет только о признаках, по которым в каждом случае можно распознать нунция в отличие от представителя. Старая доктрина, глоссаторов, полагала, что если принципалом не предоставлено было посреднику ничего на личное его усмотрение при заключении сделки, то мы имеем дело с нунцием, в противном случае — с представителем (см. Buchka cit. р. 122, 123, 135). Очевидно, мы имеем тут строгое приложение вышеприведенных выражений источников, которые ясно определяют роль нунция в том, чтобы он довел волю принципала до сведения противной стороны, каковую роль может принципал предоставить и письму, рупору и всякому другому средству общения. Воззрение это, принятое некоторыми и новейшими писателями (см., напр., кроме Ihering’a ор. с. еще Platner в Archiv für civil. Praxis Bd. 50 p. 235; Canstein в Zeitschr. f. d. privat u. öffentl. Recht. d. Gegenw. Bd. III, p. 678), в своем практическом приложении нередко может поставить в затруднение, указанное уже Савиньи (Обязательственное право, стр. 372). Между такими случаями, когда посредник передает, как простой орган, волю принципала и теми случаями, когда посредник заключает сам сделку, лежит масса переходных ступеней, на которых весьма трудно, не вооружась предварительно теоретическим началом, отметить характер посредника. Так, если принципал определил сам объекты купли-продажи, определил приблизительно и цену их и затем отправил третье лицо за этими вещами, предоставив на его усмотрение выбор их и ближайшее определение цен, то никто не скажет, что в данном случае мы имеем дело с представителем, так как сделка в своем существовании определена волею самого принципала, а не посредника. Савиньи сам, выходя из подобных случаев, пришел к заключению, что контрагентом сделки будет всегда сам принципал, а поэтому между нунцием и представителем по признаку воли нет никакого различия. Оба они только переносят волю принципала, т. к. и воля представителя имеет лишь настолько значения, насколько она согласна с волею принципала. Значит, источник правовых последствий будет всегда воля представляемого (Обязат. право § 57). Мнение Савиньи для современных прав поддерживают и другие ученые (напр., Ruhstrat. Ueber Savigny’s Lehre von
