верситетском долго занимало каноническое право и ученая литература была более канонистическая[1].
Некоторые университеты, как напр., пражский, прямо считались университетами канонистов (universitas canonistarum). В Вене до 1494 г. преподавалось только каноническое право. Лейпциг и Кёльн славились своими школами для канонистов (Muther cit. р. 75—77; р. 94 и след.).
При этом изучение собственно римского права не могло быть особенно полное. Оно определялось одними непосредственными потребностями духовенства и поэтому преподавалось насколько оно было необходимо для объяснения канонического права. Но и этого было достаточно, чтобы значительно распространить познание в римском праве. Масса разных «мнений» (consilia) и литературных работ служит тому доказательством[2].
Наконец, интерес к римскому праву можно объяснить общей культурой средневекового общества[3]. Когда в обществе пробудилась потребность научных сведений, заставлявшая одновременно испанцев и французов бросаться в арабские школы и все иные народности стекаться для изучения теологии в Париж и другие французские школы, в это время понятен возбужденный интерес и к римскому праву, которое могло служить прекрасным средством правового научного образования. Римское право, ради его преимуществ сравнительно с туземными правами, должно было сосредоточить на себе внимание всех жаждущих познания в праве. Туземное право, быть может, и имело в своем зародыше более широкие начала (так думают многие ярые германисты[4]), но современникам оно представлялось в ином виде[5]: оно было в большей части обычным правом и поэтому называлось jus incertum; оно состояло из массы отдельных, весьма конкретно схваченных правил, лишенных всякой руководящей основы. Наоборот, римское право было писанное, систематизированное, заключавшее массу общих начал и вообще представлявшее чрезвычайно удобный материал для обобщений. Одним словом, «римское право было по отношению к туземному праву, по форме и содер-
