произошло даже довольно грубое столкновеніе. Да этого можно было бы ожидать, такъ какъ Джонсонъ представлялъ прямую противоположность Юму и, слѣдовательно, долженъ былъ казаться антипатичнымъ и его ближайшему другу Смиту. Въ Лондонѣ Смитъ прожилъ два года. И что же онъ вывезъ оттуда въ концѣ
концовъ? Назначеніе на службу по таможенному вѣдомству!.. Герцогъ Бёклей исхлопоталъ ему мѣсто таможеннаго чиновника въ Эдинбургѣ. Смиту было въ это время 55 лѣтъ, — возрастъ, въ которомъ многіе ученые еще бодро работаютъ. Какимъ же это образомъ люди не нашли работы, болѣе подходящей для только что взошедшаго экономическаго свѣтила? Черезъ нѣсколько десятковъ лѣтъ по мысли Смита будутъ рѣшаться важнѣйшіе государственные вопросы, онъ, мертвый, будетъ руководить изъ могилы политикой и притомъ не одной Великобританіи; а теперь, живой, долженъ прочитывать исходящая и входящія бумаги, подписывать ихъ, исполнять скучнѣйшія и довольно таки безсмысленныя обязанности таможеннаго чиновника въ провинціальномъ городѣ! Незавидная участь! Однако Смитъ принялъ это назначеніе по-видимому безъ ропота и неудовольствія. Мало того, онъ становится дѣйствительнымъ чиновникомъ, хотя и не особенно старательнымъ. Съ назначеніемъ въ Эдинбургъ онъ совсѣмъ пересталъ
работать надъ тѣми вопросами, которые его занимали до тѣхъ поръ. Онъ ничего не написалъ и ничего новаго не напечаталъ, ограничиваясь просмотромъ своихъ прежнихъ трудовъ для новыхъ изданій. Между тѣмъ онъ далеко еще не выполнилъ намѣченной имъ нѣкогда грандіозной схемы. Казалось бы успѣхъ, выпавшій на долю «Теоріи нравственныхъ чувствъ» и «Изслѣдованій о богатствѣ народовъ», долженъ былъ бы побуждать продолжать работу дальше и дальше. Но очевидно умственныя силы его истощились, и онъ не чувствовалъ себя въ состоянiи выполнить колоссальный планъ предположенной работы. К тому же не стало лучшаго друга, который принималъ неизмѣнное участіе во всѣхъ его работахъ. Вообще это совпаденіе: смерть Юма и прекращеніе дальнѣйшей ученой и писательской дѣятельности Смита,— фактъ значительный и любопытный.
Въ Эдинбургѣ Смитъ велъ открытую, общественную жизнь, любилъ принимать у себя друзей и часто бывалъ въ обществѣ. Самъ онъ никогда не отличался говорливостью, но, вызванный на разговоръ, разражался обыкновенно цѣлымъ потокомъ словъ и, благодаря своему обширному чтенію и прекрасной памяти,
произошло даже довольно грубое столкновение. Да этого можно было бы ожидать, так как Джонсон представлял прямую противоположность Юму и, следовательно, должен был казаться антипатичным и его ближайшему другу Смиту. В Лондоне Смит прожил два года. И что же он вывез оттуда в конце концов? Назначение на службу по таможенному ведомству!.. Герцог Бёклей исхлопотал ему место таможенного чиновника в Эдинбурге. Смиту было в это время 55 лет, — возраст, в котором многие ученые еще бодро работают. Каким же это образом люди не нашли работы, более подходящей для только что взошедшего экономического светила? Через несколько десятков лет по мысли Смита будут решаться важнейшие государственные вопросы, он, мертвый, будет руководить из могилы политикой и притом не одной Великобритании; а теперь, живой, должен прочитывать исходящие и входящие бумаги, подписывать их, исполнять скучнейшие и довольно-таки бессмысленные обязанности таможенного чиновника в провинциальном городе! Незавидная участь! Однако Смит принял это назначение по-видимому без ропота и неудовольствия. Мало того, он становится действительным чиновником, хотя и не особенно старательным. С назначением в Эдинбург он совсем перестал работать над теми вопросами, которые его занимали до тех пор. Он ничего не написал и ничего нового не напечатал, ограничиваясь просмотром своих прежних трудов для новых изданий. Между тем он далеко еще не выполнил намеченной им некогда грандиозной схемы. Казалось бы успех, выпавший на долю «Теории нравственных чувств» и «Исследований о богатстве народов», должен был бы побуждать продолжать работу дальше и дальше. Но очевидно умственные силы его истощились, и он не чувствовал себя в состоянии выполнить колоссальный план предположенной работы. К тому же не стало лучшего друга, который принимал неизменное участие во всех его работах. Вообще это совпадение: смерть Юма и прекращение дальнейшей ученой и писательской деятельности Смита,— факт значительный и любопытный.
В Эдинбурге Смит вел открытую, общественную жизнь, любил принимать у себя друзей и часто бывал в обществе. Сам он никогда не отличался говорливостью, но, вызванный на разговор, разражался обыкновенно целым потоком слов и, благодаря своему обширному чтению и прекрасной памяти,
