Страница:Адам Мицкевич.pdf/95

это за Андрей, который даетъ женщинѣ блаженство, и узнаеть отъ смутившейся, но быстро спохватившейся Гертруды, что каждая семья должна имѣть своего патрона и, что она сама выбрала святого Андрея. По примѣру матери Изабелла тоже выбрала себѣ патрона. Гердруда застала ихъ вдвоемъ, но должна была замолчать, услышавъ отвѣтъ дочери: „Извините меня, мама, я выбрала святого Дениса, какъ вы святого Андрея“. И съ этого времени мать съ дочерью зажили превесело, откинувъ всякое лицемѣріе. Таковъ этотъ довольно грязный анекдотъ, который болѣе или менѣе подходилъ къ распущеннымъ нравамъ предреволюціоннаго Парижа, но былъ совершенно неприложимъ къ нравамъ литовскаго захолустья, гдѣ всѣ были наперечеть и прекрасно знали домашнюю жизнь другъ друга. Что могло прельстить Мицкевича, чистаго, еще наивнаго юношу, въ этой сатирѣ стараго циника? Можетъ - быть, легкое отношеніе къ напускной набожности, къ святымъ! Вѣдь избытокъ благочестія, особенно принудительное хожденіе въ церковь исполненіе обрядовъ, не слишкомъ- то воспитываютъ религіозность, а въ доминиканской школѣ отъ этого приходилось терпѣть порядкомъ, если еще студентомъ Мицкевичъ не упускалъ случая подшутить надъ доминиканцами. Во всякомъ случаѣ, надо признаться, что съ „Гертрудой“ юный поэтъ не справился: во - первыхъ, онъ совершилъ безвкусіе, пріурочивъ парижскій анекдотъ къ Новогрудку, превративъ 36 - лѣтнюю Гертруду въ „красавицу, въ юные годы чудо Новогрудка, которая уже съѣла 30 яблоковъ въ своемъ саду“, а наивно - хитрую Изабеллу- въ молодую польскую шляхтянку Зузю; вовторыхъ, и, надо сказать, къ чести своей, — онъ не понялъ сущности скабрезности Вольтера, которая заключается въ полунамекахъ, въ брошенныхъ вскользь замѣчаніяхъ и т. п. Мицкевичъ, наоборотъ, ставить всѣ точки на i, нѣсколькими строками передаетъ то, что Вольтеръ едва намѣтилъ, останавливается на подробностяхъ, которыя въ оригиналѣ намѣренно пропущены. Такъ, напр., Вольтеръ заставляетъ Изабеллу слышать въ материнской комнатѣнѣжный и тихій шопотъ, прерывающіяся слова, долгіе вздохи“, а Мицкевичъ — „какой - то скрипъ, какой-то глухой шелесть, вздохи, отрывистыя слова, какія -то легкія движенія“. Восклицаніе Гертруды: „André, mon cher André, vous faites mon bonheur“, коротенькое восклицаніе въ порывѣ страсти, Мицкевичъ передаетъ тремя, да еще довольно неуклю-