въ душѣ поэта, міровоззрѣніе его все менѣе считалось съ реальными формами человѣческой жизни, онъ дѣлался уже только учителемъ и проповѣдникомъ, однимъ изъ религіозныхъ геніевъ человѣчества. Рано или поздно долженъ былъ наступить конфликтъ съ обычной жизнью.
Наполеонъ прославлялся въ лекціяхъ въ такихъ выраженіяхъ, которыя должны были смущать орлеанское правительство. Въ январѣ 1844 года здѣсь было провозглашено, что Ватерлоо является «Голгоѳой новаго времени, гдѣ вмѣстѣ со славой Франціи пала надежда Италии и Польши». Развивая эту идею дальше, въ послѣдней январской лекцій, Мицкевичъ прибавлялъ, что земная жизнь Наполеона кончилась, но что духъ его не перестаетъ дѣйствовать (działać). Въ февралѣ онъ перешелъ къ толкованію «Бесѣды» Товянскаго и къ объясненію значенія «Слова» у славянскихъ народовъ. Sławianie, по его объясненію, значило «народъ слова». Отсюда открывалась длинная перспектива возвышенныхъ мыслей, связанныхъ со «Словомъ», съ «идеей слова». Своего апогея эта проповѣдь достигла въ лекціи 19 марта 1844 года. Уже въ предыдущей лекціи Мицкевичъ объявилъ, что Парижъ есть столица слова, но эта столица еще лишена своего Господа, который есть духъ Божій. «Человѣческій языкъ теперь уже безсиленъ; нужно, чтобы снизошелъ Духъ, Господь и начало всего. Этимъ Господомъ, этимъ началомъ, является Слово Божье». Очень Мистическимъ толкованіямъ о Tomb частичномъ обладаніи Словомъ Божьимъ, которое имѣетъ каждый человѣкъ, и была посвящена лекція 19 марта. Она кончалась указаніемъ на явленіе новой правды, новаго учителя. «Сказать вамъ это было моимъ призваніемъ. Я прошу Бога, чтобы онъ придалъ моимъ словамъ хоть часть того огня, той силы, которая привела бы васъ къ источнику всего огня, всей силы. Радость, которую я испыталъ и которая никогда не будетъ отнята у меня, радость, которую я почувствовалъ оттого, что былъ призванъ сказать вамъ это, будетъ радостью всей моей жизни и всѣхъ моихъ жизней, а такъ какъ я не говорю, опираясь на авторитетъ какой-нибудь книжки, такъ какъ не излагаю какойнибудь системы, то я стою передъ вами, передъ лицомъ Неба свидѣтелемъ новаго Откровенія и осмѣливаюсь всѣхъ тѣхъ между присутствующими здѣсь поляками и французами, которые признаютъ его, пригласить, чтобы они отвѣтили мнѣ громкимъ голо-
