Страница:Адам Мицкевич.pdf/684

скаго воспитанія и отъ прямодушнаго судьи отличается умѣніемъ дать понять своему собесѣднику неловкость его поступка. Когда Тадеушъ по разсѣянности не достаточно внимателенъ къ его дочерямъ, подкоморій самъ оказываетъ имъ услугу, ограничиваясь замѣчаніемъ: «Приходится мнѣ самому услуживать вамъ, барышни, хоть я старъ и неловокъ». Когда же судья въ вышеприведенномъ монологѣ обрушивается на нынѣшнюю молодежь, подкоморій заминаетъ непріятное впечатлѣніе и увѣряетъ, что теперь, напротивъ, стало лучше. «Не знаю, мода ли и насъ, стариковъ, измѣняетъ, или молодость стала лучше, но только я вижу меньше порочности». И, брякнувъ по золотой табакеркѣ (жесть, который Мицкевичъ съ методичностью эпика предпосылаетъ постоянно рѣчамъ подкоморія), онъ пускается въ длинный разсказъ о прежнемъ обезьяничаніи французскимъ модамъ, «Слава Богу, что теперь, если наша молодежь ѣдетъ за границу, то уже не за нарядами и не для того, чтобы искать себѣ законовъ въ книжныхъ лавкахъ или учиться краснорѣчію въ парижскихъ кофейняхъ. Теперь - то Наполеонъ, человѣкъ мудрый и энергичный, не даетъ времени гоняться за модами и заниматься пустыми рѣчами. Теперь гремитъ оружіе, а у насъ, стариковъ, сердце не на мѣстѣ отъ радости, что опять по свѣту загремѣла вѣсть о полякахъ. Есть слава, а, значитъ, будетъ и Рѣчь Посполитая! Постоянно изъ лавровъ распускается дерево свободы. Грустно только, что у насъ, увы, проходитъ годъ за годомъ въ бездѣятельности, а они все еще далеко! Такъ долго ждать; даже извѣстія приходятъ такъ рѣдко!» Но и подкоморій типъ вымирающій. Онъ исполненъ значенія того высокаго сана, которымъ онъ облеченъ, хотя отъ сана осталось только пустое названіе, и потому его слова полны сановитаго благоволенія къ людямъ. Горячая кровь и въ немъ говоритъ, однако, лишь тогда, когда этотъ санъ задѣтъ, когда дѣло доходитъ до чести. Но, какъ и судья, онъ умѣетъ стать выше личнаго чувства, умѣетъ ото всей души простить обидчику, если дѣло родины требуетъ забвенія личныхъ счетовъ. Въ этихъ старошляхетскихъ типахъ Мицкевичъ далъ прекрасные образы угасающихъ традицій Рѣчи Посполитой. Множество шляхетскихъ образовъ поставлено Мицкевичемъ рядомъ съ этими двумя. Каждый изъ нихъ обладаетъ своими индивидуальными чертами, но среда, ихъ питающая, уже очерчена выше, и нѣтъ возможности изучить каждый изъ типовъ въ рамкахъ настоящаго