ера, кн. Друцкаго -Любецкаго и др. и, наконецъ, въ 1817 году вылился въ форму извѣстнаго дворянскаго постановленія, такъ враждебно встрѣченнаго въ Петербургѣ. Но убѣжденіе въ томъ, что положеніе крестьянъ ненормально, что сближеніе дворянства съ народомъ необходимо для обоихъ, распространялось въ польскомъ обществѣ Литвы все шире. Молодежь, какъ всегда, была особенно отзывчива на эти демократическіе лозунги времени, и крестьянскій вопросъ, конечно, вошелъ въ ея политическія программы. Когда съ 1819 г. стало небезопасно говорить объ освобожденіи крестьянъ, журналы начали толковать убѣжденно и обстоятельно о просвѣщеніи народа, выдвинувъ на первый планъ эту неотложную задачу. Конечно, и ей горячо сочувствовала молодежь. Вмѣстѣ съ однимъ вопросомъ освободительнаго характера поднялись, какъ это всегда бывало, одновременно и другіе вопросы освобожденія, свободы женщины, свободы народовъ; этотъ послѣдній вопросъ въ Литвѣ сводился въ ту пору только къ одному, къ еврейскому. Молодежь пошла и дальше: она запѣла по -бѣлорусски, заинтересовалась этнографіей литовскаго народа. Женскій вопросъ имѣлъ еще характеръ академическій, еврейскій былъ палящимъ вопросомъ дня. Эксплуатація еврействомъ невѣжественнаго крестьянства, зачастую поддерживаемая близорукимъ корыстолюбіемъ дворянства, вызывала на страницахъ печати различные проекты, какъ спасти крестьянина отъ цѣпкихъ рукъ еврейскаго шинкаря или арендатора. Однако рядомъ съ этими проектами почти не раздавалось голосовъ объ угнетеніи еврейства; предлагались мѣры борьбы съ его экономическимъ гнетомъ, но не на почвѣ ограниченія еврейства въ правахъ. И, вообще, либерализму 1815— 1823 гг. совершенно чужды вожделѣнія какого бы то ни было насилія. Это - прекрасная и яркая страница въ исторіи умственныхъ движеній польскаго общества.
Либерализмъ хотѣлъ здороваго человѣка: онъ боролся со всякими суевѣріями и предразсудками, съ сентиментальностью и обезьянствомъ французскимъ образцамъ; онъ стремился ввести гигіеническое воспитаніе, развить въ обществѣ самодѣятельность, уравнять всѣ классы народа въ правахъ. Правда, эти пожеланія зачастую носили совсѣмъ платоническій характеръ, потому что сила была не въ рукахъ общества, а въ рукахъ правительства, которое о реформахъ не помышляло. Но они создавали ту возвышенную атмосферу, въ которой созрѣвала прекрасная польская
