Страница:Адам Мицкевич.pdf/679

эмигрантской суматохи въ тишь Литвы; застѣнчиво, какъ- будто посмѣиваясь самъ надъ собой, онъ любуется каждой подробностью этого шляхетскаго быта, выводитъ смѣшныя положенія, которыхъ прежніе люди, навѣрное, и не замѣчали. Точно взрослыя дѣти проходятъ предъ нами, и кажутся дѣтской игрой ихъ серьезные толки о гербахъ, объ охотѣ, о шляхетскихъ распряхъ, примиренныхъ какимъ -нибудь пустяшнымъ приключеніемъ... И невольно поэтъ противопоставляетъ этой игрѣ тѣ великія, трагическія событія, которыя волновали тогда Европу и все ближе подходили къ Литвѣ. Чужой человѣкъ сталъ бы говорить объ этихъ людяхъ съ ироніей, но Мицкевичъ ихъ слишкомъ любитъ. Онъ не хочетъ ихъ судить, а только ласково и шутливо описываетъ ихъ жизнь. Вотъ модная петербургская кокетка, Телимена, сверкающая своими туалетами и знакомствами, добилась своего, вскружила голову юному Тадеушу. Вотъ она въ лѣсу, въ «храмѣ размышленія» (Świątynia dumania). Около нея влюбленный Тадеушъ, готовый растаять. И вдругъ «Телимена быстро вскакиваетъ со своего сидѣнья, бросается направо, налѣво, прыгаетъ черезъ ручьи; съ вытянутыми, какъ крестъ, руками, съ распущенными волосами, блѣдная, она бѣжитъ въ лѣсъ, подпрыгиваетъ, становится на колѣни, падаетъ и не можетъ встать, а только вертится на травѣ. По движеніямъ ея видно, что она испытываетъ страшныя мученья; она хватается за грудь, за шею, за пятки и за колѣни. Тадеушъ бросился къ ней, опасаясь, что она сошла съ ума или сильно больна. Но отъ другой причины происходили эти движенія. У самой березы былъ муравейникъ. Хозяйственныя насѣкомыя сновали по травѣ, энергичныя и черныя; Богъ вѣсть почему: по какой -либо извѣстной имъ причинѣ или просто такъ, они особенно любили посѣщать «храмъ размышленія». Отъ холмика, на которомъ была ихъ столица, до самыхъ береговъ ручья они протоптали Дорожку, по которой водили свои ряды. На бѣду Телимена усѣлась среди дорожки, а муравьи, прельщенные блескомъ бѣленькаго чулка, взобрались на него цѣлой массой и принялись щекотать и кусать». Съ такимъ гомерическимъ спокойствіемъ и обстоятельностью описана эта сцена. Какъ подсчиталъ одинъ изъ послѣдователей «Пана Тадеуша», въ поэмѣ имѣется около восьмисотъ короткихъ или болѣе длинныхъ характеристикъ, вскользь брошенныхъ замѣчаній, юмористическихъ опредѣленій, которыя нѣсколькими штрихами рисуютъ положеніе или личность героя и составляютъ