мутъ въ руки эти книги, простыя, какъ ихъ пѣсенки», заканчивается предисловіе.
Излагать содержаніе «Пана Тадеуша» по пѣснямъ—трудная и неблагодарная задача. Разсказъ такъ богатъ отдѣльными тонкими замѣчаніями, подробностями, описаніями, что, если ихъ откинуть при пересказѣ содержанія, останется безжизненный скелетъ, а изложить все подробно въ рамкахъ настоящаго изслѣдованія невозможно. Вѣдь труды, посвященные «Пану Тадеушу», книги Гостомскаго, Бигелейзена и др., представляютъ цѣлые томы. Фабула романа заключается въ слѣдующемъ.
Между двумя шляхетскими родами, Соплицами и Хорешками (Horeszko изъ Horzeszko, первоначально въ рукописи Orzeszko) давнишняя рознь. Послѣдняго изъ Хорешковъ, гордаго и важнаго Стольника, убилъ измѣнническимъ образомъ, изъ- за угла, во время нападенія на его усадьбу русскихъ войскъ, Яковъ Соплица. Онъ былъ влюбленъ въ его дочь Еву, и съ ея стороны видѣлъ взаимность, но Стольникъ не хотѣлъ отдать свою дочь за небогатаго шляхтича. Опозоривъ себя этимъ вѣроломнымъ убійствомъ, Яковъ Соплица рѣшилъ принести себя въ жертву родинѣ, чтобы смыть лежащее на его родѣ пятно. Онъ оставилъ своего маленькаго сына отъ перваго брака, Тадеуша, брату судьѣ, а самъ скрылся неизвѣстно куда. Принявъ монашество въ орденѣ бернардиновъ, Яковъ сталъ неутомимымъ борцомъ за свободу польскаго народа. Онъ подвергался заключенію въ Пруссіи и въ Австріи, былъ въ Сибири, но бѣжалъ отовсюду, а теперь, укрывшись подъ капюшономъ бернардиновъ, сдѣлался посредникомъ между войсками Наполеона и населеніемъ Литвы. И вотъ представители ея вмѣсто того, чтобы вести общее дѣло, предаются праздности и мелкимъ сварамъ. Гаснутъ въ бездѣйствіи старыя шляхетскія доблести, вмѣсто войнъ охота на зайцевъ, а барышни охотятся на жениховъ. И наконецъ дѣло доходитъ до крайней нелѣпости. Хорешковъ уже нѣтъ; послѣдняя представительница ихъ, дочь Евы, Зося, воспитывается у сестры судьи Соплицы, Телимены; и наслѣднику Стольника по женской линіи, Графу нѣтъ, въ сущности, никакого дѣла до спорнаго владѣнія замка. И все кончилось бы хорошо и спокойно, если бы не вмѣшательство стараго фанатика этой вражды, слуги убитаго Стольника, Гервазія. Онъ не можетъ допустить до такого позора, чтобы родовой замокъ Хорешковъ перешелъ къ ненавистнымъ
