Страница:Адам Мицкевич.pdf/656

ній Горецкій». Весной поэтъ затосковалъ по лѣсу и свѣжему воздуху и перебрался къ Домейкѣ, у котораго была комната около Люксембургскаго парка. Но тутъ и случилась бѣда, о которой уже было упомянуто раньше: пришлось заново переводить «Гяура», и это такъ опротивѣло Мицкевичу, что ему не захотѣлось больше оставаться у Домейки. На новой квартирѣ, которую нашелъ Стефанъ Занъ, поэтъ почувствовалъ себя спокойно и опять съ жаромъ взялся за «Пана Тадеуша». Теперь онъ писалъ за день въ одинъ присѣстъ (za jednym szamachem) по 100 и 150 стиховъ, которые по вечерамъ читалъ друзьямъ. «Мы восхищались ихъ свѣжестью, красотой, яркостью и благоуханіемъ родины. Раздобрѣвши Адамъ уговаривалъ и пріятелей, которые занимались стихоплетствомъ, чтобы они приносили ему отрывочныя шляхтскія рапсодіи (lužne rapsody szlacheckie). Онъ хотѣлъ включить ихъ въ свою повѣсть на память объ отношеніяхъ, связывавшихъ насъ на чужбинѣ. Такимъ образомъ въ описаніи глухого бора (matecznika) осталось нѣсколько десятковъ стиховъ Витвицкаго, и они вставлены такъ искусно, что теперь едва ли кому удастся ихъ отличить. Начались лѣтнія жары, а поэтъ нашъ писалъ и писалъ, пользуясь тѣмъ, что на него нашло рабочее настроеніе. Теперь онъ рѣдко выходилъ изъ дому, развѣ только вечеромъ погулять или навѣстить кого -нибудь изъ друзей или парижскихъ знакомыхъ. Иногда же, когда онъ чувствовалъ себя очень утомленнымъ, онъ наѣзжалъ ко мнѣ на одинъ — два дня въ Севръ, чтобы, какъ онъ выражался, отдохнуть и поглотать свѣжаго воздуха. Я отлично зналъ о каждомъ новомъ прибавленіи къ «Пану Тадеушу»... Была уже написана четвертая книга, большая часть пятой. Друзья хотѣли, чтобы поскорѣе окончилась и вся поэма, потому что на нашихъ глазахъ Адамъ худѣлъ и сохъ отъ напряженной работы. Въ концѣ іюня, среди утомительной жизни въ Парижѣ, Адамъ получилъ печальное письмо изъ Дрездена съ извѣстіемъ, что Стефану Гарчинскому худо, и что онъ уже не спѣша ѣдетъ въ Швейцарію. Сердечный другъ больного немедленно рѣшилъ ѣхать къ нему. На слѣдующій день онъ уже былъ въ пути. Сначала мы, было, надѣялись, что Стефану станетъ лучше и что, освѣженный альпійскимъ воздухомъ, Адамъ наберется новыхъ силъ и хоть потихоньку, но будетъ въ состояніи продолжать писать «Пана Тадеуша». Домейко (у котораго онъ оставилъ рукопись четырехъ первыхъ книгъ поэмы, чтобы Занъ