Страница:Адам Мицкевич.pdf/644

шли къ нему. «Одинъ изъ нихъ заглянулъ въ его лицо и воскликнулъ: Это онъ! Кто же это онъ? Полякъ, художникъ: впрочемъ, правильнѣе было бы назвать его заклинателемъ (guslarz). Онъ давно уже отвыкъ отъ красокъ и кисти, изслѣдуетъ только библію и кабалу, и даже, говорятъ, бесѣдуетъ съ духами. Между тѣмъ художникъ всталъ, сложилъ свои рукописи и сказалъ, какъ будто бы разговаривая самъ съ собой: кто дожилъ до завтрашняго дня, дожилъ до великихъ чудесъ. Будетъ другое, не послѣднее еще испытаніе. Господь потрясеть ступени ассирійскаго трона, Господь потрясетъ фундаментъ города Вавилона! Но не дай, Господи, увидѣть третье испытаніе!» Видѣвшіе и слышавшіе это смѣялись, а художникъ со своимъ фонаремъ пошелъ дальше, и только одинъ побѣжалъ за нимъ и нашелъ его на широкой площади среди кучи камней. На одномъ изъ камней стоялъ художникъ, и видно было изъ направленія фонаря, что онъ смотрѣлъ на стѣны императорскаго дворца. А въ стѣнахъ его одно окно на самомъ углу было освѣщено; и онъ пытливо смотрѣлъ на этотъ свѣтъ, шепталъ, обратившись къ небу, слова молитвы». Онъ молился за Александра, жалѣлъ его! «Прежде онъ былъ человѣкомъ, но, спускаясь постепенно, сталъ тираномъ: ушли Господни ангелы, a онъ съ лѣтами все крѣпче попадалъ подъ власть сатаны. Послѣдній совѣтъ, это тихое предчувствіе онъ выгонитъ изъ головы, какъ злое мечтаніе: а завтра. льстецы вознесутъ его за предѣлы высокомѣрія, все выше и выше, пока его не растопчетъ сатана»... И еще долго страшныя угрозы, укоризны, слова сожалѣнія о «наименѣе виновныхъ», которые первые пострадаютъ, шепчетъ художникъ. Но вотъ онъ замѣтилъ, что его слушаютъ, гасить фонарь и уходить. «Исчезъ, какт предчувствіе несчастій, которое неожиданно поражаетъ сердце, и проходитъ страшное, но непонятое». На другой день разразилось наводненіе, описанное Пушкинымъ въ «Мѣдномъ Всадникѣ». И здѣсь отношеніе двухъ поэтовъ къ одному и тому же событію было такъ различно. Отрывокъ «Олешкевичъ» оказался въ послѣдней редакціи почти неизмѣненнымъ по сравненію съ извѣстной намъ рукописью. Онъ занимаетъ послѣднее мѣсто въ собраній очерковъ Петербурга, и именно къ нему относится дата 1830, поставленная подъ сборникомъ. Въ это время поэтъ, можетъ быть, узналъ и о смерти Олешкевича (въ октябрѣ 1830 г.), которая произвела на него потрясающее впечатлѣніе. Прежде онъ нерѣдко отзывал-