людей... О, Нѣманъ, скоро устремятся къ твоимъ струямъ ряды людей, несущихъ смерть и пожары, и топоръ обнажитъ отъ зеленыхъ вѣнковъ твои берега, еще пока пощаженные. Гулъ пушекъ выгонитъ изъ огородовъ соловьевъ. Все, что связала золотая цѣпь природы (przyrodzenia, можетъ быть, лучше перевести: естественности), —все разорветъ ненависть пародовъ... Только сердца влюбленныхъ снова соединятся въ пѣсняхъ вайделота».
Нѣкоторый «макіавеллизмъ» можно найти только въ прозаическомъ предисловіи къ «Конраду Валленроду», гдѣ затерты всякіе слѣды политическаго содержанія поэмы. Предисловіе сообщаетъ кое- какія свѣдѣнія изъ прошлаго Литвы: какъ она боролась съ нѣмцами, какъ слилась съ Польшей и въ соединеніи съ ней отреклась отъ своего національнаго существованія. «Уже нѣсколько вѣковъ скрыло описанныя здѣсь событія. Сошли со сцены политической жизни и Литва, и ея страшнѣйшій врагъ, орденъ; совершенно измѣнились отношенія сосѣднихъ народовъ; интересы и страсти, которые воспламеняли тогдашнія войны, угасли; даже народныя пѣсни не сохранили никакихъ воспоминаній о нихъ. Литва уже цѣликомъ въ прошломъ; съ этой точки зрѣнія ея исторія представляетъ особенно счастливое поприще для поэта: воспѣвая тогдашнія событія, онъ долженъ имѣть въ виду только историческій сюжетъ, заниматься только углубленіемъ (zglębieniem) темы и ея художественнымъ изложеніемъ, а не привлекать на помощь себѣ интереса, страстей или моды читателей. Именно такіе предметы совѣтовалъ выискивать Шиллеръ:
Was unsterblich im Gesang soll leben,
Muss im Leben untergehen,
т.-е. что должно жить въ пѣснѣ, должно погибнуть въ дѣйствительности».
Читатель, который буквально понялъ бы это предисловіе, вѣроятно не мало удивился бы, найдя въ поэмѣ изреченія о силѣ народной пѣсни, соединяющей прошлое народа съ его настоящимъ, создающей мстителя изъ праха прошлаго. Но читатель Мицкевича останавливался не на этихъ строкахъ, которыя должны были служить тенетами для подозрительности цензора, но на рѣшительныхъ сужденіяхъ предисловія о полномъ сліяніи
