дины, «ихъ волшебное благоуханіе вливало въ душу какія-то темныя и давнія воспоминанія». А старикъ мучилъ его, рисуя картины порабощенія и страданія его народа. «О, сынъ мой, весенняя жатва, заживо брошенная въ могилу, —это покоренные народы, это— наши братья, литовцы, а песокъ, который приносить буря съ моря, это - орденъ». Юноша хотѣлъ убить пѣсколько крестоносцевъ и бѣжать въ Литву, но вайделотъ его сдерживалъ. «Свободные рыцари могутъ, —онъ говорилъ, -свободно выбрать оружіе и биться равными силами въ открытомъ бою. Ты же невольникъ; единое оружіе невольниковъ измѣна. Останься еще, перейми отъ нѣмцевъ военное искусство, старайся пріобрѣсти ихъ довѣріе. А дальше увидимъ, что дѣлать». Но въ первой же битвѣ съ литовцами не выдержалъ юноша: онъ бросился вмѣстѣ со старцемъ къ своимъ. Съ интересомъ выслушалъ его повѣсть Кейстуть; слышала ее и молодая дочь Кейстута, Альдона, молодая и прекрасная, какъ божество. Потомъ наступило сближеніе между молодыми людьми. Христіанство глубоко запало въ душу Вальтера Альфа: онъ говорилъ дѣвушкѣ «о великомъ Богѣ, который царить за Нѣманомъ, и о Непорочной Матери Сына Божья, ангельскій образъ которой онъ показалъ ей на чудной иконѣ. Эту иконку юноша благоговѣйно носилъ на груди; а теперь онъ подарилъ ее литвинкѣ, когда обращалъ ее въ свою вѣру, когда говорилъ вмѣстѣ съ ней молитвы». Кейстуть замѣтилъ любовь своей дочки къ молодому рыцарю. А Вальтеръ былъ нуженъ ему: онъ былъ искусенъ въ письмѣ, какъ ксендзъ, онъ лучше всего ставилъ въ боевой порядокъ войско, лучше всѣхъ устраивалъ окопы, налаживалъ огнестрѣльное оружіе, одинъ онъ стоилъ цѣлаго войска. И Кейстутъ рѣшилъ: «Пойди сюда, Вальтеръ, будь моимъ зятемъ и бейся за Литву!»
Но на этомъ не кончились удивительныя судьбы Вальтера Альфа. «Вальтеръ любилъ свою жену, но имѣлъ благородную душу; счастья онъ дома не нашелъ, его не было и на родинѣ». Каждую весну нѣмцы совершали кровавые, грабительскіе похоДы на Литву; разрушены Ковно, Кейданы; среди лѣсовъ и горъ укрываются литовцы. Вальтеръ предвидѣлъ будущее, онъ зналъ неистощимыя богатства ордена, его могущество и видѣлъ гибель пруссаковъ. Эту же участь онъ предсказывалъ Кейстуту, который приходилъ въ отчаяніе отъ его злого пророчества. Итогда страшный планъ зародился въ сердцѣ Вальтера, и онъ,
