Страница:Адам Мицкевич.pdf/499

одно изъ самыхъ характерныхъ мѣстъ поэмы, безъ котораго трудно понятъ ея этическую подкладку. «На что эти пѣсни», восклицаетъ Конрадъ, очнувшись при словѣ надежда. «Я помню твое счастье: три красивыя дочки, росли вы у матери; тебя первую взяли замужь... О горе вамъ, горе, прелестные цвѣты! Страшная змѣя пробралась въ садъ. Гдѣ проскользнетъ она своей лживой грудью, тамъ засохнуть травы, увянутъ розы, и станутъ блѣдны, какъ грудь змѣи. Бѣги своей мыслью, вспоминай тѣ дни, которые мы проводили бы въ весельи до сихъ поръ, если бы... Ты молчишь? Пой и проклинай. Пусть страшная слеза, которая прожигаетъ камни, не пропадаетъ напрасно; я сниму съ головы шишакъ. Пусть она упадетъ сюда, пусть она жжетъ мое чело! Пусть она упадетъ сюда. Я готовъ страдать, я хочу знать заранѣе, что меня ждетъ въ аду». Отшельница умоляетъ ее простить и снова даетъ реплику Конраду, говоря, что счастливъ тотъ, кто узналъ великаго Бога на небѣ и великаго человѣка на землѣ. Слова о величіи будять его. «Величіе! и снова величіе, мой ангелъ! Величіе, ради котораго мы страдаемъ въ несчастьи! Пусть еще нѣсколько дней переболить сердце, нѣсколько дней: ихъ уже такъ немного. Стало! Напрасно жалѣть, слишкомъ поздно. Будемъ плакать, но пусть дрожать враги: Конрадъ плакалъ, чтобы убивать». Такъ, обмѣниваясь длинными жалобами, то упреками, то иѣжными словами примиренія, Валленродъ раскрываетъ свои планы. Онъ долженъ мстить, но своимъ появленіемъ отшельница обезсилила его: «Ты пришла, чтобы отнять у меня побѣду. Съ тѣхъ поръ, какъ вновь изъ окна своей башни ты кинула на меня свой взоръ, снова во всемъ мірѣ пѣтъ для меня ничего, кромѣ озера, и башни, и рѣшетки. Вокругъ меня все кипить волненіемъ войны, а я среди звуковъ трубъ, въ бряцаніи оружія стараюсь услышать напряженнымъ, нетерпѣливымъ ухомъ звукъ твоихъ ангельскихъ устъ. И весь мой день — одно ожиданье. Я считаю свою жизнь вечерами». Однако больше откладывать нельзя, мстительный Хальбанъ не даетъ покоя, орденъ требуетъ войны. А онъ... «Я думаю лишь о тебѣ, ищу новодовъ къ отсрочкѣ, чтобы намъ еще одинъ день прожить вмѣстѣ. О молодость, какъ велики твои жертвы! Для блага народа я умѣлъ посвящать въ молодые годы любовь и счастіе, и небо, скорбно, но мужественно! А теперь я старъ, теперь обязанность, отчаяніе, Божья воля гонять меня на поле брани, а я не могу оторвать сѣдой