Тамъ, гдѣ есть яркій успѣхъ, красота и сила, тамъ всегда будетъ и женщина, прекрасная, чуткая, вносящая въ жизнь поэта прелесть тонкаго чувства. Мицкевичъ самъ признавался, что женщины всегда увлекали его, но какая разница въ ихъ отношеніи къ нему прежде и теперь. Бѣдный ковенскій учитель изъ неродовитой шляхты ( въ формулярномъ спискѣ его такъ и указано, что данныхъ. о дворянствѣ онъ не могъ представить ), Мицкевичъ могъ увлечь какую - нибудь дворяночку, Юзю или Анелю, но даже въ Марылѣ онъ возбуждалъ лишь платоническія чувства: развѣ могли спѣсивые Верещаки породниться съ сыномъ уѣзднаго новогрудскаго адвоката! Въ Одессѣ Мицкевичъ вызываетъ мимолетную страсть, но горько жалуется, что однѣ его любили въ ожиданіи сонетовъ, а другія ждали денегъ. И только въ Москвѣ признанный всѣми поэтъ, забалованный общественнымъ вниманьемъ, становится кумиромъ для женщинъ. Здѣсь расцвѣла его молодость, и ея благоуханіе влекло къ нему самыхъ блестящихъ и свѣтскихъ женщинъ Москвы. Но въ станѣ враговъ могъ ли онъ связать свою жизнь съ чужою?
Въ началѣ января 1827 года Мицкевичъ и Малевскій познакомились съ кн. Зинаидой Волконской, которая устраивала въ своемъ роскошномъ домѣ любительскія представленія оперъ съ собственнымъ участіемъ, литературные вечера, балы и концерты. Интересная, образованная и умная женщина, обладавшая притомъ прекраснымъ голосомъ, кн. Волконская представляла центръ, около котораго вращалась дворянская и интеллигентная Москва. Она любила окружать себя знаменитостями, — гипнозъ имени до сихъ поръ въ Москвѣ сильнѣе, чѣмъ въ Петербургѣ, — любила «поумничать» и прицѣпить къ каждой знаменитости «характеристику». Пушкину она объясняла величіе Пушкина (въ письмѣ отъ 29 окт. 1826 г.), передъ отъѣздомъ Мицкевича изъ Москвы прочла (по вѣроятному предположенію Владислава Мицкевича) восторженную характеристику поэта въ своемъ кружкѣ. Повидимому она порядкомъ донимала своихъ друзей этими литературными поползнаване на я има и во ниве Малевскій, который разсказываетъ, какъ княгиня читала имъ свои французскіе романы, прибавляетъ, что «кромѣ литературныхъ претензій, другихъ у нея нѣтъ, это очень добрый человѣкъ». Съ большимъ вниманіемъ скучающая барыня отнеслась къ обоимъ польскимъ изгнанникамъ, она зазывала ихъ къ себѣ на обѣды и вечеринки, не обижаясь на отказы и про-
