у Мицкевича была съ собой во время путешествія. Къ такому выводу приводитъ изученіе и другихъ сонетовъ. Если же это такъ, становится понятнымъ возникновеніе въ связи съ описаніями «Путешествія по Тавридѣ» и такихъ сонетовъ о Бахчисараѣ, которые, вѣроятно, были записаны позже и въ альбомъ Мошинскаго уже не попали. Таковъ — «Бахчисарай ночью», при лунномъ свѣтѣ, въ облачную ночь, описанный въ такую же самую пору перомъ русскаго путешественника. Въ этомъ сонетѣ Мицкевичъ, можно сказать, слишкомъ усердно «наводилъ » восточный колоритъ при помощи арабскихъ словъ, которыя пришлось объяснять въ примѣчаніяхъ. Плодъ «ученой поэзіи», для которой потребовался цѣлый аппаратъ (Collectanea Сенковскаго, арабская хрестоматія Де -Саси, сборникъ Гаммера), едва ли былъ созданіемъ непосредственнаго впечатлѣнія. Искусственность его идетъ въ ущербъ художественности. «Расходятся изъ джамидовъ благочестивые жители, эхо изана замираетъ въ тихомъ вечернемъ воздухѣ, заря застыдилась румянымъ лицомъ, серебряный король ночи спѣшитъ отдохнуть около возлюбленной. Въ гаремѣ небесъ блестятъ вѣчные свѣтильники звѣздъ, среди нихъ по сапфировому простору плыветъ одно облако, словно сонный лебедь на озерѣ; грудь его бѣла, а края окрашены золотомъ. Здѣсь падаетъ тѣнь отъ минарета и вершины кипариса, дальше чернымъ кругомъ стоять гранитные гиганты, словно дьяволы, сидящіе въ диванѣ Эльблиса, подъ шатромъ мрака; иногда на ихъ вершинахъ рождается молнія, съ поспѣшностью фариса она перелетаетъ молчаливыя пространства лазури». Мицкевичъ считалъ нужнымъ объяснить читателямъ, что джамидъ — мечеть, изанъ — призывъ муэдзина, Эльблисъ — люциферъ магометанъ и фарисъ - рыцарь у арабовъ-бедуиновъ.
Слѣдующій сонетъ посвященъ могилѣ Потоцкой. Полякъ-поэтъ, такъ неожиданно нашедшій въ чужой странѣ могилу соотечественницы, долженъ былъ испытать странное чувство: вѣдь и онъ попалъ въ эту столицу Гиреевъ не добровольно, и онъ тоскуетъ по родинѣ, какъ тосковала она. Трудно представить себѣ, чтобы это стихотвореніе явилось плодомъ позднѣйшей рефлексіи, а между тѣмъ и отсутствіе его въ альбомѣ Мошинскаго, и ссылка на Пушкина скорѣе указывали бы именно на сравнительно позднее возникновеніе сонета. «Въ странѣ весны, среди роскошныхъ садовъ, ты увяла, юная роза!.. Ибо мгновенія про-
