всего,
то,
что
относится
къ
„
небу,
созданному поэтами
“.
Эти
поэты
Руссо,
Гёте,
Шиллеръ.
Не
ими
зачитывался
въ
эту
пору
Мицкевичъ,
не
ихъ,
онъ изучалъ,
но
всяческихъ
Трембецкихъ
и
Томашевскихъ,
которые
не очень
то
воспламеняли
воображеніе
картинами
любви.
Для
автобіографіи
же
остается,
кажется,
только
это
исканіе
наслажденій
въ
мутныхъ
рѣкахъ.
А
на
этомъ пути
пикантный
Вольтеръ,
котораго
Мицкевичъ
и
читалъ,
и
перекладывалъ
на
польскіе
нравы,
быль настоящимъ
ядомъ.
Марыля,
которая
спасла поэта отъ
мутныхъ
рѣкъ,
раскрыла
передъ
нимъ
и
новые
далекіе
края
идеала:
неисчерпаемыеисточники
чувства въ
поэзіи
романтизма,
манящую,
опасную
дѣятельность
въ новомъ,
уже
политическомъ
замыслѣ
филоматовъ.
Это
сдѣлала не
Марыля,
но
первая
настоящая,
сильная,
молодая
любовь,
которая сразу
захватила
Мицкевича,
когда
готовый для
любви,
съ
пустымъ,
томящимся
по идеалу
сердцемъ,
онъ пріѣхалъ
лѣтомъ 1818
года
вмѣстѣ
со
своимъ
другомъ Заномъ
въ
Тугановичи,
гдѣ
жила
семья
Маріи
Верещакъ.
Занъ уже
въ
прошломъ
году,
зимой,
въ
Вильнѣ,
разсказывалъ пріятелямъ
о
чудесной красотѣ
Марыли,
о
„
лучахъ
“,
исходившихъ
изъ
ея
глазъ.
Къ
тому же
Марыля
происходила изъ знатной семьи
ибыла окружена
холей
и
роскошью;
она
была
олицетворенной
поэзіей,
она
казалась
какимъ
то
высшимъ
существомъ,
тогда
какъ
всѣ эти
Юзи,
Анели были
такъ
обычны,
такъ доступны.
Бѣдный
студентъ,
инстинктивно
ищущій
изящества
и
красоты,
но
застѣнчивый,
„плохой стрѣлокъ и
плохой наѣздникъ“,
и
рядомъ прелестная
дѣвушка,
бывшая уже
невѣстой,
а
потому
позволявшая
себѣ
держаться
съ
молодежью
немного свободнѣе,
будущая
жена хорошаго
патріота,
знатнаго,
богатаго
графа Путкамера,
который
лишь
немногимъ былъ старше Зана
и
Мицкевича...
Какъ
тутъ не потерять головы сразу,
при первомъ знакомствѣ!
Университетскіе годы. 1818—1819 учебный годъ.
Пань Тадеушъ пріѣхалъ домой, къ дядѣ, у котораго онъ выросъ. „Онъ бѣгалъ по всему дому и искалъ ту комнату, въ которой жилъ десять лѣтъ тому назадъ, когда былъ ребенкомъ. Во
