ленбаха). Такъ серьезная личность поэта отразилась даже въ шуточномъ произведеніи его.
О переводѣ вольтеровской „La Pucelle d'Orléans" я не буду распространяться. Мы знаемъ изъ протоколовъ филоматовъ и изъ переписки Мицкевича,Мицкевича, что дальше отдѣльныхъ отрывковъ И черновиковъ, переведенныхъ спѣшно (strasznie nawalem) дѣло не пошло. Для филоматовъ поэтъ составилъ разборъ всей поэмы, о „Дарчанкѣ“ (Жаннѣ Д'Аркъ) онъ упоминаетъ еще въ 1822 г., но на самостоятельное творчество она его не вызывала, тогда какъ „Генріада“ Вольтера отразилась въ поэмѣ Мицкевича „Картофелѣ". Что касается перевода „Орлеанской дѣвы“, то я позволю себѣ сослаться на слова проф. Калленбаха, который имѣлъ возможность видѣть его. „Особенно удивительна свобода, вѣрнѣе, молодечество (junactwo) языка, который просто носится, какъ въ степи, ни малѣйшимъ образомъ не считаясь ни съ Вольтеромъ, ни съ такъ - называемой вѣрностью перевода“. И напечатанные отрывки обнаруживаютъ большую дозу свободомыслія у молодого филомата. Съ какимъ юморомъ онъ перечисляетъ жителей ада, Солона и Аристида, которые всѣ сидятъ здѣсь по заслугамъ, „ибо всѣ померли безъ исповѣди“. Такой же духъ и „Картофеля“, гдѣ, какъ и въ „Мѣшкѣ“, серьезная и глубокая натура поэта вдругъ прорывается сквозь юное зубоскальство высокими чувствами и мыслями.
Эта поэма представляетъ тоже пародію на поэму, какъ и „Мѣшко“ и „Darczanka“; она написана опять- таки подъ вліяніемъ Вольтера и, значитъ, относится къ той же полосѣ творчества Мицкевича, что и эти произведенія. Хотя поэтъ прочелъ написанные отрывки изъ первой пѣсни уже 4 февраля 1819 года, однако, частью написаны они были, вѣроятно, раньше, передъ лѣтомъ 1818 года, когда Мицкевичъ еще цѣликомъ находился подъ вліяніемъ ложноклассиковъ и Вольтера. Событіе лѣта этого года, любовь къ Марылѣ, настроили его лиру на иные тоны. Эти тоны проникаютъ послѣднюю часть пѣсни, тогда какъ начало дышить еще непосредственной веселостью „Анели“ или „Мѣшка“. Содержаніе написанныхъ отрывковъ, обнимавшихъ всего 508 стиховъ, довольно подробно изложено проф. Калленбахомъ, которому приходится слѣдовать въ этомъ дѣлѣ, какъ единственному критику, читавшему цѣликомъ эту поэму, „poemko“, какъ назвалъ ее самъ Мицкевичъ. Начинается „Картофель" идиллическимъ
