Я не стану повторять здѣсь того, на что я имѣлъ честь указывать въ своемъ сообщеніи, сдѣланномъ въ публичномъ засѣданіи С.-Петербургскаго Литературнаго Общества.
Для меня вопросъ стоитъ такъ: традиціонное отрицательное отношеніе русскихъ писателей къ литературнымъ конвенціямъ, которое для меня дорого, какъ и всякая высокая традиція,—въ настоящій моментъ сталкивается съ важной этической задачей. Эту задачу ставитъ передъ нами на разрѣшеніе общественное мнѣніе европейскихъ писателей. И разрѣшить ее необходимо.
И прежде всего можно и нужно себя спросить: требуетъ ли вѣрность традиціи отрицательнаго и теперь отношенія къ литературнымъ конвенціямъ, или, вѣрнѣе, къ присоединенію къ международной Бернской конвенціи.
Вѣдь, традиція заключается въ отстаиваніи и защитѣ интересовъ просвѣщенія и культуры русскаго народа. Присоединеніе къ конвенціи, упраздненіе свободы переводовъ было въ прошломъ вредно и опасно для русской культуры и просвѣщенія. Но такъ ли обстоитъ дѣло теперь? Если бы мнѣ доказали, что—такъ, я безъ всякихъ колебаній присоединился бы къ большинству Комиссіи. Но доказать этого положенія не удалось, и я остаюсь при своемъ отдѣльномъ мнѣніи.
Мои противники выставляютъ противъ литературной конвенціи тѣ же аргументы, что и ихъ предшественники 9 лѣтъ тому назадъ.
Но уже и тогда на нѣкоторые изъ этихъ аргументовъ были сдѣланы основательныя возраженія. Такъ, напримѣръ, и тогда уже говорили, что „въ актѣ перевода нѣтъ момента труда самого автора“, а В. В. Водовозовъ говоритъ и сейчасъ другими словами, что переводъ есть самостоятельный трудъ, такъ какъ въ переводѣ нѣтъ момента труда автора: къ подлинному его произведенію, за которое онъ получаетъ при изданіи законное вознагражденіе, прибавляется новый умственный трудъ исключительно постороннихъ автору лицъ: переводчиковъ.
Еще С. Н. Южаковъ на это возражалъ (въ Союзѣ Писателей), что съ такимъ же основаніемъ можно говорить, что въ „актѣ контра-
Я не стану повторять здесь того, на что я имел честь указывать в своем сообщении, сделанном в публичном заседании С.-Петербургского Литературного Общества.
Для меня вопрос стоит так: традиционное отрицательное отношение русских писателей к литературным конвенциям, которое для меня дорого, как и всякая высокая традиция, — в настоящий момент сталкивается с важной этической задачей. Эту задачу ставит перед нами на разрешение общественное мнение европейских писателей. И разрешить её необходимо.
И прежде всего можно и нужно себя спросить: требует ли верность традиции отрицательного и теперь отношения к литературным конвенциям, или, вернее, к присоединению к международной Бернской конвенции.
Ведь, традиция заключается в отстаивании и защите интересов просвещения и культуры русского народа. Присоединение к конвенции, упразднение свободы переводов было в прошлом вредно и опасно для русской культуры и просвещения. Но так ли обстоит дело теперь? Если бы мне доказали, что — так, я без всяких колебаний присоединился бы к большинству Комиссии. Но доказать этого положения не удалось, и я остаюсь при своем отдельном мнении.
Мои противники выставляют против литературной конвенции те же аргументы, что и их предшественники 9 лет тому назад.
Но уже и тогда на некоторые из этих аргументов были сделаны основательные возражения. Так, например, и тогда уже говорили, что «в акте перевода нет момента труда самого автора», а В. В. Водовозов говорит и сейчас другими словами, что перевод есть самостоятельный труд, так как в переводе нет момента труда автора: к подлинному его произведению, за которое он получает при издании законное вознаграждение, прибавляется новый умственный труд исключительно посторонних автору лиц: переводчиков.
Еще С. Н. Южаков на это возражал (в Союзе писателей), что с таким же основанием можно говорить, что в «акте контра-
