Мотивы исключенія первыхъ двухъ частей статьи 31-й объяснены при ст. 2-й.
Что касается части 3-й ст. 31 министерскаго проекта, то она является новой въ нашемъ законодательствѣ. Составителями министерскаго проекта она заимствована изъ германскаго закона объ авторскомъ правѣ 1901 г. (ст. 12-я п. 2). Въ германскомъ законѣ она является необходимымъ дополненіемъ къ п. 1 той же статьи 12, признающему право на переводъ за одинъ изъ элементовъ авторскаго права. Но даже не признавая этого принципа, есть основаніе признавать принципъ, положенный въ основу части 3-й ст. 31-й. Въ самомъ дѣлѣ, мы можемъ признать свободу перевода сочиненій русскаго писателя (безразлично — беллетриста или ученаго) на иностранные языки; но если каждый желающій можетъ съ иностраннаго языка перевести какое-либо произведеніе обратно на русскій языкъ, то этимъ предоставляется значительный просторъ нечистоплотной конкуренціи, которая можетъ нанести дѣйствительный ущербъ вполнѣ законнымъ интересамъ автора. Подобные случаи особенно вѣроятны тогда, когда авторъ выпускаетъ свое произведеніе сначала въ переводѣ на иностранный языкъ, откладывая по какимъ-либо причинамъ опубликованіе его въ подлинникѣ на нѣкоторое время. Законъ не можетъ разбирать, являются-ли соображенія автора резонными или нѣтъ, и во всякомъ случаѣ, долженъ оградить право автора распоряжаться своимъ произведеніемъ на своемъ родномъ языкѣ.
Мотивы исключения первых двух частей статьи 31-й объяснены при ст. 2-й.
Что касается части 3-й ст. 31 министерского проекта, то она является новой в нашем законодательстве. Составителями министерского проекта она заимствована из германского закона об авторском праве 1901 г. (ст. 12-я п. 2). В германском законе она является необходимым дополнением к п. 1 той же статьи 12, признающему право на перевод за один из элементов авторского права. Но даже не признавая этого принципа, есть основание признавать принцип, положенный в основу части 3-й ст. 31-й. В самом деле, мы можем признать свободу перевода сочинений русского писателя (безразлично — беллетриста или ученого) на иностранные языки; но если каждый желающий может с иностранного языка перевести какое-либо произведение обратно на русский язык, то этим предоставляется значительный простор нечистоплотной конкуренции, которая может нанести действительный ущерб вполне законным интересам автора. Подобные случаи особенно вероятны тогда, когда автор выпускает свое произведение сначала в переводе на иностранный язык, откладывая по каким-либо причинам опубликование его в подлиннике на некоторое время. Закон не может разбирать, являются ли соображения автора резонными или нет, и во всяком случае, должен оградить право автора распоряжаться своим произведением на своем родном языке.
