конодательствамъ. Нѣмецкое законодательство не заражено никакими утопическими идеями, и нѣмцы свято охраняютъ всѣ имущественныя права. Тѣмъ не менѣе, въ Германіи авторское право ограничено 30-ю годами. Англійское законодательство также въ достаточной степени строго охраняетъ всѣ имущественныя права, но и тамъ авторское право продолжается всего 7 лѣтъ послѣ смерти писателя и 42 года послѣ выхода сочиненія. Въ Соед. Штатахъ, законодательство которыхъ тоже проникнуто глубочайшимъ уваженіемъ къ началамъ собственности, авторское право охраняется всего въ теченіе 42 лѣтъ со времени появленія въ свѣтъ произведенія, и погашается иногда даже при жизни автора. Въ Австріи, Швейцаріи, Даніи и др. странахъ максимальный срокъ 30 лѣтъ.
Забудемъ, однако, заграничныя нормы, и приглядимся къ тому, что говорятъ намъ цифры и факты русской литературной жизни. Посмотримъ, прежде всего, какъ великъ тотъ кругъ писателей, для которыхъ имѣетъ значеніе сохраненіе авторскаго права въ теченіе 50 лѣтъ? Въ дѣйствительности, число писателей, интересъ къ которымъ живетъ 50 лѣтъ, столь ничтожно, что класть это число въ основу законодательной нормы значитъ писать законы для нѣсколькихъ исключеній. Большинство писателей не то что спустя 50 лѣтъ, но и при жизни сплошь да рядомъ отживаетъ. Развѣ мы не знаемъ, что сколько-нибудь зажившіеся писатели и въ Европѣ, и у насъ умираютъ въ грустномъ сознаніи, что время ихъ отошло! Вся Европа 40-хъ годовъ воспиталась на Ж. Зандѣ, а кто ее читалъ, когда она доживала свой вѣкъ въ 70-хъ годахъ? На нашихъ глазахъ отошла полоса увлеченія Зола и другими французскими натуралистами. Какъ гремѣлъ у насъ лѣтъ 25 тому назадъ Шпильгагенъ, на которомъ выросло поколѣніе 70-хъ годовъ, и кто интересуется имъ теперь? Изъ русскихъ писателей опредѣленно ослабѣлъ интересъ къ Тургеневу, Островскому, Щедрину, уже не говоря о Писемскомъ и др. Очень ослабѣлъ интересъ къ столь недавно умершему Гл. Успенскому, сочиненія котораго нѣсколько лѣтъ тому назадъ были проданы одному провинціальному издателю за незначительную сумму. Три года тому назадъ выпущено собраніе сочиненій полвѣка находившагося подъ цензурнымъ запрещеніемь Герцена. Издано, правда, неполно, съ урѣзками, однако, цензурой выброшено не такъ ужъ много,—приблизительно около 150—200 страницъ. И вотъ, несмотря на то, что публикѣ были предложены сочиненія одного изъ величайшихъ пи-
конодательствам. Немецкое законодательство не заражено никакими утопическими идеями, и немцы свято охраняют все имущественные права. Тем не менее, в Германии авторское право ограничено 30-ю годами. Английское законодательство также в достаточной степени строго охраняет все имущественные права, но и там авторское право продолжается всего 7 лет после смерти писателя и 42 года после выхода сочинения. В Соед. Штатах, законодательство которых тоже проникнуто глубочайшим уважением к началам собственности, авторское право охраняется всего в течение 42 лет со времени появления в свет произведения, и погашается иногда даже при жизни автора. В Австрии, Швейцарии, Дании и др. странах максимальный срок 30 лет.
Забудем, однако, заграничные нормы, и приглядимся к тому, что говорят нам цифры и факты русской литературной жизни. Посмотрим, прежде всего, как велик тот круг писателей, для которых имеет значение сохранение авторского права в течение 50 лет? В действительности, число писателей, интерес к которым живет 50 лет, столь ничтожно, что класть это число в основу законодательной нормы значит писать законы для нескольких исключений. Большинство писателей не то что спустя 50 лет, но и при жизни сплошь да рядом отживает. Разве мы не знаем, что сколько-нибудь зажившиеся писатели и в Европе, и у нас умирают в грустном сознании, что время их отошло! Вся Европа 40-х годов воспиталась на Ж. Занде, а кто её читал, когда она доживала свой век в 70-х годах? На наших глазах отошла полоса увлечения Зола и другими французскими натуралистами. Как гремел у нас лет 25 тому назад Шпильгаген, на котором выросло поколение 70-х годов, и кто интересуется им теперь? Из русских писателей определенно ослабел интерес к Тургеневу, Островскому, Щедрину, уже не говоря о Писемском и др. Очень ослабел интерес к столь недавно умершему Гл. Успенскому, сочинения которого несколько лет тому назад были проданы одному провинциальному издателю за незначительную сумму. Три года тому назад выпущено собрание сочинений полвека находившегося под цензурным запрещениемь Герцена. Издано, правда, неполно, с урезками, однако, цензурой выброшено не так уж много, — приблизительно около 150—200 страниц. И вот, несмотря на то, что публике были предложены сочинения одного из величайших пи-
