ственности — вѣчность его — въ примѣненіи къ правамъ литературной собственности суженъ и ограниченъ, то какъ-же можно оставить безъ ограниченій такую, значительно меньшую часть этого права, какъ переходъ къ далекимъ членамъ рода?
Въ своихъ ограниченіяхъ авторскаго права законодательство считается съ тѣмъ вредомъ, который оно приноситъ общей культурѣ страны, и подыскиваетъ для него оправданіе, по вопросу же о наслѣдованіи дальними родственниками министерскій проектъ даже и попытки пока не дѣлаетъ и цѣликомъ принимаетъ общія нормы наслѣдованія по закону.
А между тѣмъ, какъ извѣстно, право наслѣдованія—одна изъ наиболѣе оспариваемыхъ частей ученія объ имущественныхъ правахъ. Можно назвать рядъ ученыхъ, вполнѣ буржуазнаго образа мыслей, не допускающихъ никакихъ колебаній въ самомъ существѣ права собственности и тѣмъ не менѣе отрицательно относящихся къ переходу собственности къ дальнимъ родичамъ. Протестъ противъ «американскихъ дядюшекъ», противъ сваливающихся съ неба наслѣдствъ становится теперь требованіемъ цивилистовъ, съ „утопизмомъ“ ничего общаго не имѣющихъ.
Но тѣмъ паче сваливающіяся съ неба наслѣдства должны поражать насъ въ сферѣ литературнаго наслѣдованія, гдѣ благополучіе неожиданно разбогатѣвшаго наслѣдника идетъ въ разрѣзъ съ интересами культуры всей страны. Исторія крупныхъ русскихъ литературныхъ наслѣдствъ, большая часть которыхъ пошла вовсе не тѣмъ, которые были дѣйствительно близки нашимъ великимъ писателямъ, могла бы вообще дать очень поучительные выводы. Объ этомъ плѣнѣ лучшаго достоянія народа въ пользу лицъ, сплошь да рядомъ ничего общаго не имѣющихъ съ духомъ того, плодами работы которыхъ они пользуются, нельзя вообще говорить безъ горечи. Чего стоитъ одна жена Пушкина, можно прямо сказать, дважды погубившая его: одинъ разъ, когда она его подвела подъ пулю Дантеса, а другой разъ, когда благодаря ей 25-лѣтній срокъ литературной собственности былъ превращенъ въ 50-лѣтній, который именно на сочиненіяхъ Пушкина отразился особенно тяжело.
Но въ случаѣ съ Пушкинымъ рѣчь идетъ о женѣ, которую Пушкинъ любилъ, о которой онъ заботился, рѣчь идетъ о женѣ, правъ которой на наслѣдство во всякомъ случаѣ нельзя отрицать. Чтобы указать на примѣръ ненормальности литературнаго наслѣдованія дальнихъ родичей, укажемъ на возмутительный переходъ авторскихъ правъ Лермонтова къ лицу, совершенно ему чуждому.
ственности — вечность его — в применении к правам литературной собственности сужен и ограничен, то как же можно оставить без ограничений такую, значительно меньшую часть этого права, как переход к далеким членам рода?
В своих ограничениях авторского права законодательство считается с тем вредом, который оно приносит общей культуре страны, и подыскивает для него оправдание, по вопросу же о наследовании дальними родственниками министерский проект даже и попытки пока не делает и целиком принимает общие нормы наследования по закону.
А между тем, как известно, право наследования — одна из наиболее оспариваемых частей учения об имущественных правах. Можно назвать ряд ученых, вполне буржуазного образа мыслей, не допускающих никаких колебаний в самом существе права собственности и тем не менее отрицательно относящихся к переходу собственности к дальним родичам. Протест против «американских дядюшек», против сваливающихся с неба наследств становится теперь требованием цивилистов, с «утопизмом» ничего общего не имеющих.
Но тем паче сваливающиеся с неба наследства должны поражать нас в сфере литературного наследования, где благополучие неожиданно разбогатевшего наследника идет вразрез с интересами культуры всей страны. История крупных русских литературных наследств, большая часть которых пошла вовсе не тем, которые были действительно близки нашим великим писателям, могла бы вообще дать очень поучительные выводы. Об этом плене лучшего достояния народа в пользу лиц, сплошь да рядом ничего общего не имеющих с духом того, плодами работы которых они пользуются, нельзя вообще говорить без горечи. Чего стоит одна жена Пушкина, можно прямо сказать, дважды погубившая его: один раз, когда она его подвела под пулю Дантеса, а другой раз, когда благодаря ей 25-летний срок литературной собственности был превращен в 50-летний, который именно на сочинениях Пушкина отразился особенно тяжело.
Но в случае с Пушкиным речь идет о жене, которую Пушкин любил, о которой он заботился, речь идет о жене, прав которой на наследство во всяком случае нельзя отрицать. Чтобы указать на пример ненормальности литературного наследования дальних родичей, укажем на возмутительный переход авторских прав Лермонтова к лицу, совершенно ему чуждому.
