ментъ пополняется соображеніемъ, что мы, русскіе, грабимъ иностранныхъ литераторовъ, въ то же самое время умѣя ограждать интересы своихъ авторовъ, нѣкоторые изъ которыхъ, пользуясь постановленіями Бернской конвенціи, издаютъ свои произведенія также и въ Германіи и такимъ способомъ защищаютъ ихъ отъ права перевода.
4) Продажная цѣна переводныхъ книгъ послѣ ограниченія права перевода ни въ какомъ случаѣ не можетъ повыситься, а скорѣе понизится. „Съ присоединеніемъ Россіи къ Бернской конвенціи, ограждающей права авторовъ на переводы, рискъ издателей уменьшится, и весьма возможно, что книги вообще подешевѣютъ, какъ это и наблюдалось въ Швеціи, при присоединеніи ея въ 1894 г. къ бернскому союзу“. (Мнѣніе А. А. Пиленко, высказанное имъ на особомъ, Высочайше учрежденномъ, совѣщаніи по вопросу о заключеніи съ Германіей, Австро-Венгріей и Франціей соглашенія о „взаимной защитѣ авторскихъ правъ“, происходившемъ 13 и 14 апрѣля 1906 г., и напечатанное въ журналѣ этого совѣщанія, изданномъ особою брошюрою министерствомъ торговли, стр. 14).
Таковы аргументы сторонниковъ ограниченія свободы переводовъ. Комиссія Литературнаго Общества считаетъ ихъ неправильными по слѣдующимъ соображеніямъ.
Дѣйствительно, въ послѣднее время на русскомъ книжномъ рынкѣ появилось немало плохихъ переводовъ различныхъ иностранныхъ произведеній. Но мы думаемъ, что борьба съ плохими переводами должна вестись исключительно тѣмъ же самымъ способомъ, какимъ ведется борьба съ плохими литературными произведеніями вообще, т. е. переводами и произведеніями хорошими. Какое бы то ни было ограниченіе свободы переводовъ въ этомъ отношеніи можетъ имѣть то же самое значеніе, какъ ограниченіе свободы поэтическаго или научнаго творчества, во имя заботы о нашемъ литературномъ вкусѣ или о достоинствахъ литературы.
Вспомнимъ, что въ былые годы даже цензура стремилась къ тому, чтобы ограждать литературный вкусъ и достоинство слога цензируемыхъ ею произведеній; но мы не думаемъ, что такой способъ насажденія хорошаго слога имѣлъ бы какую-либо цѣну. Что же касается права авторовъ разрѣшать или не разрѣшать переводъ своихъ произведеній, то мы рѣшительно не имѣемъ никакихъ данныхъ ожидать, чтобы иностранные авторы, пользуясь этимъ своимъ правомъ, гарантировали бы намъ хорошіе
мент пополняется соображением, что мы, русские, грабим иностранных литераторов, в то же самое время умея ограждать интересы своих авторов, некоторые из которых, пользуясь постановлениями Бернской конвенции, издают свои произведения также и в Германии и таким способом защищают их от права перевода.
4) Продажная цена переводных книг после ограничения права перевода ни в каком случае не может повыситься, а скорее понизится. «С присоединением России к Бернской конвенции, ограждающей права авторов на переводы, риск издателей уменьшится, и весьма возможно, что книги вообще подешевеют, как это и наблюдалось в Швеции, при присоединении её в 1894 г. к бернскому союзу». (Мнение А. А. Пиленко, высказанное им на особом, Высочайше учрежденном, совещании по вопросу о заключении с Германией, Австро-Венгрией и Францией соглашения о «взаимной защите авторских прав», происходившем 13 и 14 апреля 1906 г., и напечатанное в журнале этого совещания, изданном особою брошюрою министерством торговли, стр. 14).
Таковы аргументы сторонников ограничения свободы переводов. Комиссия Литературного Общества считает их неправильными по следующим соображениям.
Действительно, в последнее время на русском книжном рынке появилось немало плохих переводов различных иностранных произведений. Но мы думаем, что борьба с плохими переводами должна вестись исключительно тем же самым способом, каким ведется борьба с плохими литературными произведениями вообще, т. е. переводами и произведениями хорошими. Какое бы то ни было ограничение свободы переводов в этом отношении может иметь то же самое значение, как ограничение свободы поэтического или научного творчества, во имя заботы о нашем литературном вкусе или о достоинствах литературы.
Вспомним, что в былые годы даже цензура стремилась к тому, чтобы ограждать литературный вкус и достоинство слога цензируемых ею произведений; но мы не думаем, что такой способ насаждения хорошего слога имел бы какую-либо цену. Что же касается права авторов разрешать или не разрешать перевод своих произведений, то мы решительно не имеем никаких данных ожидать, чтобы иностранные авторы, пользуясь этим своим правом, гарантировали бы нам хорошие
