Получивъ изъ опекунскаго совѣта деньги, я отдалъ ихъ на храненіе милому, доброму Владиміру Яковлевичу Визару, и онъ же высылалъ мнѣ частями за границу. Прожилъ я тамъ на эти деньги три съ половиной года, съ осени 1856 года по февраль 60-го. Помню, что передъ отъѣздомъ туда я получилъ въ конторѣ московскаго банкира Ковли кредитивъ въ 1500 руб., а въ Берлинѣ получилъ по этому кредитиву 1575 талеровъ. Таковъ еще былъ тогда почетъ русскому рублю — и это вслѣдъ за Крымской кампаніей!
Выѣхалъ я изъ Москвы въ Петербургъ на третій день коронаціи императора Александра II съ паспортомъ «по болѣзни» и съ уплатою 50 руб. за полгода — тогда еще не были отмѣнены паспортные порядки Николаевскаго времени. Изъ Петербурга ходили тогда въ Штеттинъ два казенныхъ пассажирскихъ парохода, и на одномъ изъ нихъ я отправился. Начало плаванія было не совсѣмъ удачно. Не отъѣхали мы отъ Кронштадта и двухъ часовъ, какъ пароходъ обернулся назадъ, откуда вышелъ, и намъ объявили, что до вечера можемъ отправиться въ городъ, такъ какъ пароходъ будетъ догружаться углемъ. Въ Кронштадтѣ мнѣ довелось быть свидѣтелемъ очень характерной сцены. Нa одной изъ городскихъ площадей, вижу, стоить толпа русскихъ матросовъ зрителями борьбы двухъ бойцовъ — пьянаго русскаго и трезваго иностраннаго (судя по одеждѣ) матроса; русскій стоить въ боевой позѣ, а иностранецъ схватилъ его за обшлага разстегнутой шинели подъ горло; въ то же мгновеніе черезъ толпу протискиваются, очевидно, два товарища иностранца — одинъ огромнаго роста мужчина, — разнимаютъ бойцовъ и свободно выводятъ своего товарища изъ толпы. При этомъ невольно вспомнился случай несостоявшагося кулачнаго боя, видѣнный мною зимой на Москвѣ рѣкѣ, между Каменнымъ и Крымскимъ мостомъ. Бой только что завязался между мальчиками противоположныхъ сторонъ, какъ отъ Каменнаго моста стала приближаться къ толпѣ
