глобиномъ, шарики давно считаются передатчиками O₂ отъ внѣшней атмосферы къ тканямъ, но тѣ же шарики, благодаря ихъ сильной поглощательной способности относительно CO₂, можно считать передатчиками CO₂ отъ тканей во внѣшнюю воздушную среду животнаго. Дыхательный обмѣнъ между кровью и тканями происходитъ, вѣроятно, слѣдующимъ образомъ: кровяные шарики, теряя здѣсь O₂, дѣлаются черезъ это болѣе способными притягивать CO₂, наибольшая масса этого газа поступаетъ изъ тканей, конечно, въ жидкую часть крови, но поелику соединеніе ея съ послѣдней тоже принадлежитъ къ разряду слабо-химическихъ, слѣдовательно часть зачерпнутой ею угольной кислоты не можетъ не переноситься на кровяные шарики, — и не только часть раствореннаго, но и химически связаннаго газа. Переходъ этотъ долженъ совершаться во время протеканія крови по венамъ, и тутъ мелкая раздробленность кровяныхъ шариковъ, какъ громадное увеличеніе поверхности ихъ соприкосновенія съ жидкостью, представляетъ для такого перехода очень выгодное условіе. Такое участіе кровяныхъ шариковъ въ дѣлѣ выведенія изъ тѣла CO₂ имѣеть, вѣроятно, тѣмъ большее жизненное значеніе, чѣмъ больше развивается CO₂ въ тканяхъ или чѣмъ больше поступаетъ ея въ тѣло съ вдыхаемымъ воздухомъ, потому что поглощательная способность на CO₂ возрастаетъ въ шарикахъ съ увеличеніемъ давленія несравненно быстрѣе, чѣмъ въ жидкой части крови.
Одесскую работу съ солями будетъ удобнѣе описать въ связи съ ея продолженіемъ и концомъ въ лабораторіи Петербургскаго университета.
Изъ Одессы въ Петербургъ я переѣхалъ въ началѣ мая 1876 г. и пробылъ въ Петербургскомъ университетѣ двѣнадцать лѣтъ. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
(Съ тѣхъ поръ, какъ были написаны эти строки, прошло почти два мѣсяца — сначала болѣзнь, потомъ война съ Японіей. Бѣда быть уже ни на что негоднымъ старикомъ въ такое тяжелое время — мучаешься тревожными ожиданіями, и опускаются безполезныя руки. Попробую опять бѣжать отъ настоящаго въ прошлое.)
