надъ вами. Ну, какой я, къ черту, партійный работникъ, когда на-дняхъ типографію провалилъ.
— Ха-ха! — закатился хохотомъ Мотя. — То-то! Сообразили.
Но смҍхъ его показался Волку фалышивымъ, а глаза опять блеснули и погасли.
— Господи! — подумалъ, растерявшись Волкъ. — Ничего я не разберу. Зачҍмъ бы ему являться къ Кириллу, если онъ гласно работаетъ на отдҍленіе. Съ другой стороны... Гм...
Мотя раздумывалъ тоже.
Такъ они долго стояли, въ недоумҍніи разсматривая другъ друга.
— Пойди-ка, влҍзь въ его душу, — думалъ растревоженный Волкъ. — Ну, времячко!
— Чертъ его знаетъ, чҍмъ онъ, въ сущности, дышетъ, — досадливо размышлялъ Мотя. — Ну, времена!
Постоявъ такъ съ минуту, оба дружески улыбнулись другъ другу, пожали руки и разошлись — Мотя наверхъ, по лҍстницҍ, а Волкъ на улицу.
Выйдя на воздухъ, Волкъ вздохнулъ и прислушался: колокола перестали звонить.
— Ага! — облегченно подумалъ Волкъ. — То-то и оно. А то — каяться!
Не размышляя больше, зашагалъ онъ къ полковнику и, вызвавъ его, сообщилъ, что Мотя очень подозрителенъ, что онъ шатается по конспиративнымъ квартирамъ, и что за нимъ надо наблюсти.
А Мотя въ это время сидҍлъ въ квартирҍ Кирилла и говорилъ, опасливо озираясь:
— Подозрителенъ вашъ Волкъ... Шатается къ полковнику и, вообще, не мҍшало бы за нимъ наблюсти!..
над вами. Ну, какой я, к черту, партийный работник, когда на-днях типографию провалил.
— Ха-ха! — закатился хохотом Мотя. — То-то! Сообразили.
Но смех его показался Волку фалышивым, а глаза опять блеснули и погасли.
— Господи! — подумал, растерявшись Волк. — Ничего я не разберу. Зачемъ бы ему являться к Кириллу, если он гласно работает на отделение. С другой стороны... Гм...
Мотя раздумывал тоже.
Так они долго стояли, в недоумении рассматривая друг друга.
— Пойди-ка, влезь в его душу, — думал растревоженный Волк. — Ну, времячко!
— Черт его знает, чем он, в сущности, дышит, — досадливо размышлял Мотя. — Ну, времена!
Постояв так с минуту, оба дружески улыбнулись друг другу, пожали руки и разошлись — Мотя наверх, по лестнице, а Волк на улицу.
Выйдя на воздух, Волк вздохнул и прислушался: колокола перестали звонить.
— Ага! — облегченно подумал Волк. — То-то и оно. А то — каяться!
Не размышляя больше, зашагал он к полковнику и, вызвав его, сообщил, что Мотя очень подозрителен, что он шатается по конспиративным квартирам, и что за ним надо наблюсти.
А Мотя в это время сидел в квартир Кирилла и говорил, опасливо озираясь:
— Подозрителен ваш Волк... Шатается к полковнику и, вообще, не мешало бы за ним наблюсти!..
