— Къ вамъ можно? — повторилъ я черезъ запертую дверь.
— Кто такой? — послышался изнутри сердитый старческiй голосъ.
— Это я, Михаилъ Осиповичъ — пустите. Я вамъ ничего дурного не сдѣлаю.
Дверь, защелкнутая на цѣпь, прiотворилась, и на меня глянуло испуганное, злое лицо Меньшикова.
— Да вѣдь вы, небось, драться пришли? — недовѣрчиво прохрипѣлъ онъ.
— Чего же мнѣ драться... У меня и палки нѣтъ.
— А вы, можетъ, руками... а?
— Нѣтъ, руками я васъ не буду... Право, пустите. Я такъ, поболтать пришелъ.
Послѣ долгаго колебанiя Меньшиковъ снялъ цѣпь и впустилъ меня.
— Здравствуйте, коли пришли. Не забываете старика — хе-хе...
— Гдѣ васъ забыть!
Онъ провелъ меня въ большую холодную гостиную съ застоявшимся запахомъ деревяннаго масла, старой пыли и какой-то мяты...
Мы сѣли и долго молчали.
— Альбомикъ не желаете ли посмотрѣть? — придвинулъ онъ мнѣ книгу въ кожаномъ переплетѣ съ оторванными застежками
— К вам можно? — повторил я через запертую дверь.
— Кто такой? — послышался изнутри сердитый старческий голос.
— Это я, Михаил Осипович — пустите. Я вам ничего дурного не сделаю.
Дверь, защелкнутая на цепь, приотворилась, и на меня глянуло испуганное, злое лицо Меньшикова.
— Да ведь вы, небось, драться пришли? — недоверчиво прохрипелъ он.
— Чего же мне драться... У меня и палки нет.
— А вы, можетъ, руками... а?
— Нет, руками я вас не буду... Право, пустите. Я так, поболтать пришел.
После долгого колебания Меньшиков снял цеп и впустил меня.
— Здравствуйте, коли пришли. Не забываете старика — хе-хе...
— Где вас забыть!
Он провел меня в большую холодную гостиную с застоявшимся запахом деревянного масла, старой пыли и какой-то мяты...
Мы сели и долго молчали.
— Альбомик не желаете ли посмотреть? — придвинул он мне книгу в кожаном переплете с оторванными застежками
