— Ой-ой-ой, — засмҍялся Тачкинъ. — Какъ много! А поставлю-ка я тебҍ, Синюхинъ Николай, единницу. А?
Онъ посмотрҍлъ внимательно въ лицо ученику Синюхину и, замҍтивъ на немъ довольно опредҍленное, лишенное двусмысленности, выраженіе — отвернулся и задумался....
— Воображаю, какъ онъ сейчасъ ненавидитъ меня. Воображаю, что-бы онъ сдҍлалъ со мной, если бы я былъ на его мҍстҍ, а онъ — на моемъ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Держа подъ мышкой журналъ, въ классъ вошелъ ученикъ Николай Синюхинъ и, вспрыгнувъ на каөедру, обвелъ внимательнымъ взоромъ учителей, сидҍвшихъ, съ блҍдными, испуганными лицами, на ученическихъ партахъ.
Ученикъ Николай Синюхинъ опустился на стулъ, развернулъ журналъ и, помедливъ одну зловҍщую минуту, оглядҍлъ рядъ сидящихъ лицъ, въ вицмундирахъ съ блестящими пуговицами...
— Ну-съ, — сказалъ онъ. — Кого же мы вызовемъ?... — Развҍ Ихментьева Василія...?
Учитель географіи Василій Павловичъ Ихментьевъ съежился, обдернулъ вицмундиръ и робко приблизился къ каөедрҍ.
— Ихментьевъ Василій? — спросилъ ученикъ Синюхинъ, оглядывая учителя. — Гм... Долженъ сказать вамъ, Ихментьевъ Василій, что ваше поведеніе и успҍхи меня не радуютъ!
— Почему же? — оторопҍвъ, спросилъ учитель. — Почему же, Николай Степанычъ? Кажется, я стараюсь...
— Да? — иронически улыбнулся Синюхинъ. — Стараетесь? Я бы этого не сказалъ... Видите ли, г. Ихментьевъ... Я человҍкъ не мелочный и не придерусь къ вамъ изъ-за того, что у васъ вонъ, сейчасъ оторвана одна пуговица вицмундира и рукавъ измазанъ мҍломъ... Это пустякъ, къ наукҍ не имҍющій отношенія, и мнҍ до сихъ поръ стыдно за то время, когда за подобные пустяки виновные наказывались уменьшеніемъ отмҍтки въ поведеніи. Нҍтъ! Не
72
— Ой-ой-ой, — засмеялся Тачкин. — Как много! А поставлю-ка я тебе, Синюхин Николай, единицу. А?
Он посмотрел внимательно в лицо ученику Синюхину и, заметив на нем довольно определённое, лишенное двусмысленности, выражение — отвернулся и задумался....
— Воображаю, как он сейчас ненавидит меня. Воображаю, что бы он сделал со мной, если бы я был на его месте, а он — на моём . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Держа под мышкой журнал, в класс вошёл ученик Николай Синюхин и, вспрыгнув на кафедру, обвёл внимательным взором учителей, сидевших, с бледными, испуганными лицами, на ученических партах.
Ученик Николай Синюхин опустился на стул, развернул журнал и, помедлив одну зловещую минуту, оглядел ряд сидящих лиц, в вицмундирах с блестящими пуговицами...
— Ну-с, — сказал он. — Кого же мы вызовем?... — Разве Ихментьева Василия...?
Учитель географии Василий Павлович Ихментьев съежился, обдернул вицмундир и робко приблизился к кафедре.
— Ихментьев Василий? — спросил ученик Синюхин, оглядывая учителя. — Гм... Должен сказать вам, Ихментьев Василий, что ваше поведение и успехи меня не радуют!
— Почему же? — оторопев, спросил учитель. — Почему же, Николай Степаныч? Кажется, я стараюсь...
— Да? — иронически улыбнулся Синюхин. — Стараетесь? Я бы этого не сказал... Видите ли, г. Ихментьев... Я человек не мелочный и не придерусь к вам из-за того, что у вас вон, сейчас оторвана одна пуговица вицмундира и рукав измазан мелом... Это пустяк, к науке не имеющий отношения, и мне до сих пор стыдно за то время, когда за подобные пустяки виновные наказывались уменьшением отметки в поведении. Нет! Не
