Царапая ногтемъ спинку кресла, Мишка застѣнчиво отвѣтилъ:
— Благодарю васъ. Ничего.
Околодочный подергалъ головой, вскочилъ с ъ кресла и опять подошелъ къ картинѣ.
— Маслянными красками?
— Нѣтъ премия къ «Нивѣ».
— Ага! Такъ, такъ. Хорошій журнальчикъ.
— Да.
— Престранная вещь у насъ вчера въ участкѣ случилась: привели какого то пьянаго, а онъ по русски ни слова!
— Поди-жъ ты! Иностранецъ, значитъ, — догадалась мать. — Мишка! По рукамъ получишь!
— Вы, молодой человѣкъ, тово… маменьку слушайтесь. Онѣ васъ корімятъ.
Мишка въ паническомъ ужасѣ посмотрѣлъ на околодочнаго и прошелестѣлъ:
— Я… слушаюсь.
— Эти картины, вообще, вещь превосходная. Заплатиль семь рублей въ годъ — и Салтыкова тебѣ какого-нибудь дадутъ двѣнадцать книжекъ, и украшеніе для гостиной.
— Да. — Въ этомъ году какое приложеніе даютъ?
— Не знаю. Мы теперь перестали выписывать.
Околодочный всталъ и потрогалъ рукой картину.
— Совершеннѣйшхя маслянныя краски. Даже удивительно!
Онъ вытеръ холодный потъ со лба и застегнулъ верхнюю пуговицу мундира.
Сѣлъ и снова ее отстегнулъ.
— Вы, можетъ быть, посмотрѣли бы, какь мальчикъ занимается?
Околодочный даже икнулъ отъ радости.
— Да, да! Это очень интересно.
— Пойдемте въ его комнату!
