Иванъ Васильевичъ Сицилистовъ приподнялся на одномъ локтѣ и прислушался…
— Это къ намъ, — сказалъ онъ задремавшей уже женѣ. — Наконецъ-то!
— Пойди, открой имъ. Намокши на дождѣ, тоже не очень пріятно стоять на лѣстницѣ.
Сицилистовъ вскочилъ и, полуодѣтый, быстро зашагалъ въ переднюю.
Открывъ дверь, онъ выглянулъ на лѣстницу. Лицо его расплылось въ широкую, радостную улыбку.
— Ба, ба!! А я то — позавчера ждалъ, вчера… Радъ. Очень радъ! Милости прошу къ нашему шалашу.
Вошедшiй впереди всѣхъ жандармскiй офицеръ зажмурился отъ свѣта. Лицо его выражало самое искреннее недоумѣнiе.
— Пардонъ!.. Но вы, вѣроятно… не поняли. Мы къ вамъ съ обыскомъ!
Хозяинъ залился смѣхомъ такъ, что закашлялся.
— Оригиналъ… открылъ Америку! Вѣдь не буду же я думать, что вы пришли со мной въ преферансъ перекинуться.
Онъ весело захлопоталъ около пришедшихъ.
— Позвольте пальтецо… Вамъ трудно снять. Ишь, какъ оно намокло! Теперь я вамъ посвѣчу… Осторожнѣе: тутъ порогъ.
