— Какое ужъ тамъ молочко… Можетъ, скоро баланду хлебать буду!
Жена со страхомъ посмотрҍла на Иванова.
— Лҍвҍешь?
— Лҍвҍю…
— Можетъ, доктора позвать?
— При чемъ тутъ докторъ!?
— Тогда, можетъ, пристава пригласить?
Какъ всҍ почти больные, которые не любятъ, когда постороннiе подчеркиваютъ опасность ихъ положенiя, — Ивановъ тоже нахмурился, засопҍлъ и недовольно сказалъ:
— Я ужъ не такъ плохъ, чтобы пристава звать. Можетъ быть, отойду.
— Дай-то Богъ, — всхлипнула жена.
Ивановъ легъ въ кровать, повернулся лицомъ къ стҍнҍ и замолчалъ.
Жена изрҍдка подходила къ дверямъ спальни и прислушивалась. Было слышно, какъ Ивановъ, лежа на кровати, лҍвҍлъ.
Утро застало Иванова осунувшимся, похудҍвшимъ… Онъ тихонько пробрался въ гостиную, схватилъ газету и, убҍжавъ въ спальню, развернулъ свҍжій газетный листъ.
Черезъ пять минутъ онъ вбҍжалъ въ комнату жены и дрожащими губами прошепталъ:
— Еще полҍвҍлъ! Что оно будетъ — не знаю!
— Опять, небось, газету читалъ, — вскочила жена. — Говори! Читалъ?
— Читалъ… Въ Ригҍ губернаторъ оштрафовалъ газету за указаніе очаговъ холеры…
Жена заплакала и побҍжала къ тестю.
— Мой-то… — сказала она, ломая руки. — Лҍвҍетъ.
— Быть не можетъ?! — воскликнулъ тесть.
— Вҍрное слово. Вчерась съ утра былъ здоровъ, безпартійность чувствовалъ, а потомъ оборвалась печенка и полҍвҍлъ!
— Какое уж там молочко… Может, скоро баланду хлебать буду!
Жена со страхом посмотрела на Иванова.
— Левеешь?
— Левею…
— Можетъ, доктора позвать?
— При чемъ тут доктор!?
— Тогда, можетъ, пристава пригласить?
Как все почти больные, которые не любятъ, когда посторонние подчеркивают опасность их положения, — Иванов тоже нахмурился, засопел и недовольно сказал:
— Я уж не так плох, чтобы пристава звать. Можетъ быть, отойду.
— Дай-то Богъ, — всхлипнула жена.
Иванов лег в кровать, повернулся лицом к стене и замолчал.
Жена изредка подходила к дверям спальни и прислушивалась. Было слышно, как Иванов, лежа на кровати, левел.
Утро застало Иванова осунувшимся, похудевшим… Он тихонько пробрался в гостиную, схватил газету и, убежав в спальню, развернул свежий газетный лист.
Через пять минут он вбежал в комнату жены и дрожащими губами прошептал:
— Еще полевел! Что оно будетъ — не знаю!
— Опять, небось, газету читал, — вскочила жена. — Говори! Читал?
— Читал… В Риге губернатор оштрафовал газету за указание очагов холеры…
Жена заплакала и побежала к тестю.
— Мой-то… — сказала она, ломая руки. — Левеет.
— Быть не может?! — воскликнул тесть.
— Верное слово. Вчерась с утра был здоров, безпартийность чувствовал, а потом оборвалась печёнка и полевел!
