Андромахскiй всталъ, вздохнулъ и сказалъ извиняющимся тономъ:
— Однако, я долженъ спҍшить. Позвольте, Марья Игнатьевна, откланяться.
На лицҍ хозяйки выразился ужасъ.
— Уже?!! Посидҍли бы еще...
— Право, не могу.
— Ну, одну минутку!
— Съ наслажденіемъ бы, но...
— Какой вы, право, нехорошій... До свиданья. Не забывайте! Очень будемъ рады съ мужемъ видҍть васъ.
Ласковая, немного извиняющаяся улыбка бродила на лицҍ Андромахскаго до тҍхъ поръ, пока онъ не вышелъ въ переднюю. Когда нога его перешагнула порогъ — лицо приняло выраженіе холодной злости, скуки и бҍшенства.
Онъ одҍлся и вышелъ.
Захлопнувъ за собой дверь, Андромахскій остановился на полутемной площадкҍ лҍстницы и прислушался. До него явственно донеслись голоса: его пріятеля Ляписова, толстой дамы и m-me Пылинкиной.
— Что за чортъ?
Онъ оглядҍлся. Надъ его головой тускло свҍтило узенькое верхнее окно, выходившее, очевидно, изъ Пылинкинской гостиной. Слышно было всякое слово — такъ отчетливо, что Андромахскій, уловивъ свою фамилію, прислонился къ периламъ и застылъ...
— Куда это онъ такъ вскочилъ? — спросилъ голосъ толстой дамы.
— Къ женҍ, — отвҍчалъ голосъ Ляписова.
M-me Пылинкина засмҍялась.
— Къ женҍ! Съ какой стороны?!
— Что вы! — удивилась толстая дама. — Развҍ онъ такой?..
— Онъ?! —сказалъ господинъ съ густыми бровями. — Я его считалъ бы добродҍтельнҍйшимъ человҍкомъ, если
Андромахский встал, вздохнул и сказал извиняющимся тоном:
— Однако, я должен спешить. Позвольте, Марья Игнатьевна, откланяться.
На лице хозяйки выразился ужас.
— Уже?!! Посидели бы еще...
— Право, не могу.
— Ну, одну минутку!
— С наслаждениемъ бы, но...
— Какой вы, право, нехороший... До свиданья. Не забывайте! Очень будем рады с мужем видеть вас.
Ласковая, немного извиняющаяся улыбка бродила на лице Андромахского до тех пор, пока он не вышел в переднюю. Когда нога его перешагнула порог — лицо приняло выражение холодной злости, скуки и бешенства.
Он оделся и вышел.
Захлопнув за собой дверь, Андромахский остановился на полутемной площадке лестницы и прислушался. До него явственно донеслись голоса: его приятеля Ляписова, толстой дамы и m-me Пылинкиной.
— Что за чёрт?
Он огляделся. Над его головой тускло светило узенькое верхнее окно, выходившее, очевидно, из Пылинкинской гостиной. Слышно было всякое слово — так отчетливо, что Андромахский, уловив свою фамилию, прислонился к перилам и застыл...
— Куда это он так вскочил? — спросил голос толстой дамы.
— К жене, — отвечал голос Ляписова.
M-me Пылинкина засмеялась.
— К жене! С какой стороны?!
— Что вы! — удивилась толстая дама. — Разве он такой?..
— Он?! — сказал господин с густыми бровями. — Я его считал бы добродетельнейшим человеком, если
