предыдущія попытки являлись не болҍе, какъ реальными симптомами отеческой ласки. Въ настоящемъ же случаҍ онъ, кромҍ того, нахлобучилъ на головы себҍ и мнҍ по шляпҍ и мы вышли на улицу.
— Куда это насъ черти несутъ? — спросилъ я съ прямизной, всегда меня отличавшей.
— Тебҍ надо учиться.
— Очень нужно! Не хочу учиться.
— Почему?
Чтобы отвязаться, я сказалъ первое, что пришло въ голову:
— Я боленъ.
— Что у тебя болитъ?
Я перебралъ на память всҍ свои органы и выбралъ самый нҍжный:
— Глаза.
— Гм… Пойдемъ къ доктору.
Когда мы явились къ доктору, я наткнулся на него, на его паціента и свалилъ маленькій столикъ.
— Ты, мальчикъ, ничего рҍшительно не видишь?
— Ничего, — отвҍтилъ я, утаивъ хвостъ фразы, который докончилъ въ умҍ:
— …хорошаго въ ученьи.
Такъ я и не занимался науками.
*
Легенда о томъ, что я мальчикъ больной, хилый, который не можетъ учиться — росла и укрҍплялась, и больше всего заботился объ этомъ я самъ.
Отецъ мой, будучи по профессіи купцомъ, не обращалъ на меня никакого вниманія, такъ какъ по горло былъ занять хлопотами и планами: какимъ бы образомъ поскорҍе разориться? Это было мечтой его жизни и нужно отдать ему полную справедливость — добрый старикъ достигъ своихъ стремленій самымъ безукоризненнымъ образомъ. Онъ это сдҍлалъ при соучастіи цҍлой плеяды воровъ, ко-
предыдущие попытки являлись не более, как реальными симптомами отеческой ласки. В настоящем же случае он, кроме того, нахлобучил на головы себе и мне по шляпе и мы вышли на улицу.
— Куда это нас черти несут? — спросил я с прямизной, всегда меня отличавшей.
— Тебе надо учиться.
— Очень нужно! Не хочу учиться.
— Почему?
Чтобы отвязаться, я сказал первое, что пришло в голову:
— Я болен.
— Что у тебя болит?
Я перебрал на памяти все свои органы и выбрал самый нежный:
— Глаза.
— Гм… Пойдем к доктору.
Когда мы явились к доктору, я наткнулся на него, на его пациента и свалил маленький столик.
— Ты, мальчик, ничего решительно не видишь?
— Ничего, — ответилъ я, утаив хвост фразы, который докончил в уме:
— …хорошего в ученьи.
Так я и не занимался науками.
*
Легенда о том, что я мальчик больной, хилый, который не может учиться - росла и укреплялась; и больше всего заботился об этом я сам. Отец мой, будучи по профессии купцом, не обращал на меня никакого внимания, так как по горло был занят хлопотами и планами: каким бы образом поскорее разориться? Это было мечтой его жизни и нужно отдать ему полную справедливость — добрый старик достиг своих стремлений самым безукоризненным образом. Он это сделал при соучастии целой плеяды воров, ко-
